Ловушка
Шрифт:
Я качаю головой, усталый и побеждённый.
— Что ж, для этого уже поздно.
Глава шестая.
Пейдж
Прошло два дня с тех пор, как мы поссорились с Митчем. Он не звонил и не заходил. Я набирала ему дважды, и оба раза вызов переводился на голосовую почту. И этого я, честно говоря, не ожидала. Даже когда мы ругались раньше, он никогда не выключал телефон и не
«Но это не обычная ссора», — пришлось напомнить себе. То, что я забыла рассказать ему о прекращении приёма противозачаточных, коренным образом изменило наши жизни.
Для меня было неизведанной территорией оказаться на голосовой почте, поэтому я неловко отключалась. Что бы я ему сказала? «Ты всё ещё меня ненавидишь»?
Стоило ли мне снова извиниться и продолжить отстаивать себя?
Все варианты кажутся неправильными, если это будет происходить не лицом к лицу. Но он очевидно не готов меня выслушать.
Между тем, я в основном держалась дома, выжидая пока он успокоится. Эрин приходила вчера — успокаивала меня, пока я заливала её слезами. Пришлось рассказать ей о случившемся, и она ни разу даже не заикнулась сказать «я же тебе говорила». Даже если и подумала так, я рада, что она не стала произносить этого вслух.
Ей нравится Митч, несмотря на — как она говорит — его незадачливость по части лучших друзей, которых, по её же утверждению, она ненавидит с горячностью тысячи светил. Эрин не сомневалась, что Митч придёт в себя. Однажды она призналась, что завидует нашим отношениям, тому, как он относится ко мне. Помню, какую гордость я испытала от такого комплимента.
Я стою перед холодильником, почти не чувствуя ледяной воздух на обнажённых ногах и руках, а мои мысли заняты предстоящим обедом, когда раздаётся дверной звонок.
— Я открою, — кричит мама из прихожей. Она агент по недвижимости, поэтому сама устанавливает себе график. Думаю, она намеренно держалась поближе к дому, чтобы присматривать за мной. По ней видно, что она переживает о том, что происходит со мной — беременность — и том, что творится между нами с Митчем.
Моё сердце как будто ускоряется до пятисот ударов в минуту, когда я слышу приглушённый мужской голос. Моментально мой взгляд падает на телефон, зажатый в руке. Я не выпускала эту чёртову штуковину из виду, дёргаясь всякий раз, как он вибрировал или звонил из-за пришедшего сообщения или звонка. Просто знала, что Митч позвонит.
— Пейдж, милая, посмотри, кто пришёл.
В тот момент я знаю, что это Митч. В мамином голосе смешиваются облегчение и счастье.
Закрыв дверцу холодильника, я суетливо провожу пальцами по волосам и силюсь выглядеть собранной, когда выхожу из кухни, убедившись, чтобы шаг был умеренный, и не казалось, будто я плутала по дому, дожидаясь его прихода.
В ту же секунду, как я вижу нашего гостя, возвышающегося над миниатюрной фигуркой мамы, всё внутри меня сдувается.
Выражение моего лица, должно быть, выдаёт меня, поэтому я пытаюсь вложить в голос немного энтузиазма.
— Трент. Привет. — По их лицам становится ясно, что я здорово провалилась.
—
— Прости, Трент. Я очень рада тебя видеть, — настаиваю я, отодвигая острое разочарование, тяжело давящее на грудь. Иду к нему, прямиком в раскрытые для объятий руки.
Я обожаю Трента. Возможно, не будь мы знакомы с шести лет, я бы безумно влюбилась в него сразу же, как мне стали нравиться мальчики в этом смысле. С короткими, тёмными волосами, светло-карими глаза, ямочками и убийственной улыбкой, он являл собой фатального красавчика, дожидающегося своего часа. К несчастью для нас — и наших матерей, — он мне как старший брат, которого у меня никогда не было.
— Хорошо, я оставлю вас наедине. Мне нужно показать дом вблизи Милл Крика. — Мама запускает руку в сумку и вынимает ключи. — Трент, дорогой, проверь, чтобы она поела и не давай ей хандрить.
Мы ждём, пока мама уйдёт, прежде чем Трент отводит меня в гостиную, небрежно закинув руку мне на плечо.
— Расскажешь мне, что происходит?
Я поднимаю на него глаза и понимаю, что он знает. Трент не просто так сюда зашёл, а с намерением. Мы бок о бок садимся на диван.
— Кто тебе сказал? — спрашиваю я. — Твоя мама или моя?
Он вздыхает, награждая меня натянутой улыбкой.
— Моя.
Я киваю.
— Что у вас с Митчем?
Я отвечаю невесёлой улыбкой.
— Даже не знаю. Его не видно и не слышно…
Меня перебивает звонок в дверь, и сердце бросается в галоп. На сей раз я точно знаю, что это он.
Трент — смутная запоздалая мысль, когда я вскакиваю на ноги и мчусь открывать дверь. Когда она распахивается, по ту сторону ждёт Митч. На нём выцветшие голубые джинсы и светло-серая футболка. Загорелый, красивый — пиршество для моих ужасно обделённых глаз. Я жадно упиваюсь им, прежде чем мой взгляд цепляется за мрачность на его лице.
— Нам нужно поговорить, — произносит он.
Ни «привет», ни «как дела», а вот так. Сердце падает в пятки в то время, как я отступаю, впуская его.
До меня даже не доходит, что Трент последовал за мной в прихожую, пока Митч не обращает на него внимания. Увидев его, он замирает. Взгляд Митча мечется между нами, пока Трент не становится рядом со мной.
Выражение лица Митча темнеет, а в глазах появляется что-то холодное и непреклонное.
Мне не за что чувствовать вину, но это не мешает моему лицу воспламениться.
— Трент зашёл поздороваться. — В моём голосе не было бы вины больше, даже если бы меня поймали за стягиванием одежды.
Кого я обманываю? Подлинная причина моей вины известна. И она не имеет никакого отношения к Тренту.
— Кингсли, — говорит Трент, приветствуя Митча наклоном подбородка.
Митч с Трентом никогда не были лучшими друзьями, но всегда находили общий язык. Сейчас же импульсы, исходящие от моего парня, низвергают их до, как минимум, злейших врагов. Соперников.
Митч, полностью игнорируя Трента, повторяет: