Ловушка
Шрифт:
— О чём ты? — ворчу я с закрытыми глазами и затхлым вкусом алкоголя во рту. Это, как и гудящая голова, напоминание о прошлой ночи. Которую я пил, пока ноги практически не перестали держать.
— Пейдж только что была здесь… Искала тебя.
От заявления моей сестры боль в голове взрывается, распространяясь на все остальные части тела. Не хочу думать о Пейдж. Я изо всех сил старался не пускать её в свои мысли с тех пор, как вернулся в Нью-Йорк.
Я не могу ей доверять. Она лгунья. Манипулятор.
Обо всём этом я напоминал себе до бесконечности. Не хотелось вспоминать выражения её лица в последний раз, когда я её видел. Это не мне нужно испытывать вину. А ей.
— Она даже не знала, что ты уехал в Нью-Йорк, — добавляет Диана, когда я не отвечаю.
— Мы больше не встречаемся. Ей необязательно знать. — Господи, говорить больно. Я неторопливо поднимаю себя с кровати, пока голова протестует против каждого сантиметра.
— Ты собираешься мне рассказать, что между вами произошло?
Несмотря на шестнадцатилетнюю разницу между нами, мы всегда были близки. Все говорили, будто причина в том, что только у неё, одной единственной в доме, хватило сил идти со мной в ногу. Она же отвечала, что это потому что она всегда хотела младшего брата. К несчастью, иногда из-за разницы в возрасте она думает, что может вести себя со мной так, словно я всё ещё тот мальчик, которого она раньше носила на бедре.
Свесив ноги с кровати, я сообщаю ей:
— Нет, потому что это не твоё дело.
На мгновение повисает тишина, за которой следует продолжительный вздох.
— Митч, она выглядела…
— Я закрываю глаза.
— Не лезь, Диана, — рычу я. Не хочу знать, как она выглядела. И так трудно стараться о ней не думать. Так же трудно, как не пускать её образ в голову.
— Слушай, мне пора. Поговорим позже. — Не дав ей шанса ответить, я просто обрываю звонок.
Бросаю телефон на кровать и обхватываю руками голову. Она продолжает безжалостно гудеть. Горло сжимается, пока не становится почти невозможным глотать.
Я думаю о Пейдж. Думаю о ребёнке.
«Ты даже не знаешь точно, твой ли он», — предостерегает здравомыслящий голос в голове.
«Конечно, знаешь, осёл». Другой же голос просто выносит мне мозги. Ненавижу этот голос. Он обо всём знает, и если я его послушаю, буду обречён.
Рядом вибрирует телефон, и единственная моя мысль, что это перезванивает сестра. И она продолжит звонить, пока я не отвечу. Я хватаю его и отвечаю, не глядя.
— Диана, я не в настроении.
— Не сомневаюсь. Похоже, ты здорово набрался вчера.
Мои плечи опадают, растеряв немного напряжения. Джош.
— Твоя сестра устроила тебе трёпку?
— А когда не устраивала? — отзываюсь я.
— Как дела?
— Никак.
— Есть
— Мы порвали. Почему они должны быть?
Джош издаёт громкий вздох, как будто рассердившись на меня. Что ж, пускай присоединяется к клубу.
— Ты серьёзно не собираешься делать тест?
— Я уже говорил тебе, что она сказала по этому поводу. — Теперь он выводит меня из себя.
— Ты же знаешь, что, скорее всего, ребёнок твой, да?
— Какая разница. — Ребёнка здесь нет. Он не реален, а я не дам себе думать о том, что будет в будущем. Не хочу. У меня просто крыша слетит.
В любом случае, она сама сказала мне уходить. И после всего сделанного ею, она должна понимать, почему я хочу тест на отцовство.
— Твоя сестра знает? — осведомляется Джош. Он думает, я должен был рассказать Диане до отлёта в Нью-Йорк.
— Нет.
— Когда планируешь рассказать ей?
— Если Пейдж хочет сказать ей, пускай. Сам я не стану ей ничего говорить, пока не буду знать наверняка, что ребёнок мой.
Снова возникает долгая пауза, и представляю, как Джош закатывает глаза. Это не первый наш такой разговор и, уверен, не последний.
— Что с тобой не так? Ты же первый сказал, что ребёнок, может, даже не мой. Теперь же ведёшь себя так, будто сам провёл чёртов тест и ребёнок — мой. — Он мой лучший друг. Разве он не должен быть на моей стороне?
— Да, но ты вообще не собираешься делать тест. Я думал, ты, по крайней мере, его сделаешь. Что если ребёнок твой?
— Знаешь что, дай мне самому разобраться со своими делами, хорошо? В последний раз, когда я послушался твоего совета, она вышвырнула меня из дома, — сорвался я.
Что это, день нагромождения вины для Митча?
— Круто. Дело твоё, — отвечает он коротко.
На этот раз я выключу телефон, как только Джош повесит трубку.
Глава восьмая.
Пейдж
Я не знала, что четыре месяца могут тянуться так медленно. «Со скоростью улитки» — подходящее определение. Наверное, так кажется, когда ты беременна. Ты всё время смотришь на часы.
Мне потребовалось три месяца, чтобы перестать ждать новостей от Митча. Учёба началась больше месяца назад, поэтому, уверена, он вернулся к привычному ритму жизни. Очевидно, ему нет дела до меня… или ребёнка.
Я насильно выталкиваю мысли из головы, когда бросаю сумку у парадной двери, благодарная тому, что этот долгий день подошёл к концу. Понедельник и среда — убийственные дни, потому что у меня по четыре занятия. Первый начинается в 8.05, а последний заканчивается после пяти вечера.