Ловушки памяти
Шрифт:
Просто его присутствие сводило меня с ума. Близость волновала. Его волосы, светлые, вьющиеся и немного спутанные, как будто специально были созданы для того, чтобы мои похолодевшие от волнения пальцы зарылись в них. Безумно хотелось притянуть к себе его лицо и приникнуть к этим прекрасным насмешливым губам своими губами. Стереть с них привычную холодную улыбочку. Сделать так, чтобы эти серые таинственные глаза наполнились страстью и вожделением.
Поймав себя на таких странных мыслях, я не на шутку перепугалась. «Приди в себя, Мила! – приказала я подсознанию. –
Лифт подъехал бесшумно, и Стронг первым зашёл в узкую кабину. Я последовала его примеру. Места внутри было маловато, и мы стояли друг напротив друга, лицом к лицу. После того, как створки захлопнулись, я была вынуждена потесниться ещё немного. Шагнув ему навстречу, я почти оказалась в его объятиях.
– О! Мне бы хотелось застрять здесь на целую ночь, – тихо произнёс Роберт, склонившись надо мной. В его голосе слышалась едва различимая усмешка, из-за которой было невозможно понять, шутит он или говорит серьёзно.
– А я боюсь замкнутых пространств и сразу начинаю задыхаться, – возразила я, отводя взгляд.
– Со мной тебе бояться нечего, – спокойно ответил англичанин и как-то странно посмотрел на меня.
Его прохладные нервные пальцы легонько коснулись моей щеки. У меня сбилось дыхание. Я непроизвольно сделала шаг назад и упёрлась спиной в дверцы лифта. Роберт тут же отдёрнул от меня руку и неожиданно торжественно возвестил:
– Приехали!
Я развернулась к нему спиной и выскочила из кабины как угорелая. Мы оказались в огромной зале, отделанной в восточном стиле. Вместо светильников здесь повсюду пылали свечи. Они были везде – на полу, на столах, на подвесных стойках, на резных табуретах и даже плавали в вазах с водой. Ненавязчиво пахло благовониями. Из колонок лилась спокойная музыка, странная смесь электронных ритмов и азиатских напевов.
Из полумрака вышел невысокий крепкий парень, одетый в арабскую одежду. Не говоря ни слова, он пригласил нас следовать за ним и быстро зашагал вперёд по полутёмному коридору. Через мгновение мы оказались в комнате с огромными окнами. Они были распахнуты настежь, и из них доносились звуки ночного Лондона. Я подошла к окну и стала с восторгом разглядывать мерцающие внизу огни. Мы забрались очень высоко, а я даже и не заметила этого!
– Не знала, что здесь есть такие виды! – смущённо пробормотала я, не глядя на Стронга.
– Ты ещё очень многого не знаешь.
Я не понимала, как реагировать на подобные высказывания. Завалить Стронга вопросами или сделать вид, что не расслышала последней фразы. Подумав, я предпочла последнее.
С усилием оторвалась от окна и обвела взглядом пространство, в котором мы находились. Эта комната, просторная, с высоким потолком, была обставлена в восточном стиле. Пол был выложен мозаикой, в убранстве стен присутствовали разноцветные ткани с этническим рисунком, а по углам дымились высокие курильницы, источая ароматы фиалки и ландыша.
– Так вот как вы отдыхаете! – неожиданно для самой себя воскликнула я. – Там, внизу, в клубе, все веселятся и танцуют, общаются, любят
– Тебе хочется туда, к людям? – упавшим голосом спросил Роберт.
«Нет, идиот! Мне сейчас хочется поцеловать тебя, но лучше никому не знать об этом!»
Чтобы не выдать свои мысли, я отвела взгляд и стала разглядывать свои туфли.
– В Лондоне запрещено курить в общественных местах, – неожиданно сообщил Стронг.
– Да, я, в общем-то, и не собиралась, – моя растерянность была очевидной, – не курю, и другим не советую.
– В этом заведении можно курить кальян, – не слушая меня, возвестил мой спутник, – тебе ведь нравится кальян?
Его взгляд сверкнул в противоположном углу комнаты, словно осветив полумрак, царящий вокруг.
– Давайте кальян, – легко согласилась я. – В России почти в каждом уважающем себя ресторане предлагают его. И я пару раз пробовала, так что и сейчас не откажусь.
Стронг кивнул и нажал на кнопку звонка. Через минуту к нам вошла миловидная девушка в изящном одеянии, с копной иссиня-чёрных вьющихся волос, и улыбнулась мне. Затем повернула своё лицо к Роберту и с почтительной вежливостью, опустив глаза, приняла заказ.
Так как есть мне совсем не хотелось, Роберту удалось уговорить меня лишь на зелёный чай с чабрецом. Подумав, я попросила тарелку свежих лесных ягод.
Девушка церемонно поклонилась и ушла.
Мы расположились на мягких диванах, стоящих друг напротив друга, и неожиданно легко разговорились. Могло показаться, что мы были знакомы целую вечность. Вся неловкость между нами куда-то испарилась. Наверное, расслабляющая обстановка этого места, прекрасный вид на Лондон и приглушённый свет так действовали на нас. Я забыла об официозе и о Лавровском, охотно позволив Стронгу вовлечь себя в беседу.
Он рассказывал о том, что дважды побывал в Москве, и оба раза – по делу. Жил в центре, рядом с Кремлём. Русские девушки показались ему очень красивыми, как и столица нашей страны. Хорошо отзывался о московских ресторанах и клубах, говоря, что такого великолепного обслуживания не встречал почти нигде. Разумеется, только в своём родном Лондоне.
– В Москве много свободы и мало условностей. Всё очень демократично, – заметил он. – Знаешь, именно там, у вас, я впервые попробовал кальян. Не помню, кто меня на это подбил и с кем я курил, но мне почему-то запомнился этот опыт. И захотелось повторить его именно с тобой.
Я улыбнулась и ответила:
– Почему нет?
Вскоре в дверь постучали, и плечистый холёный парень внёс в комнату увесистый агрегат. Я догадалась, что это тоже своего рода кальян. Только более затейливый, чем мне приходилось видеть раньше. Он установил чашу из грейпфрута, и занялся углями. Затем взял трубку и с нескрываемым удовольствием вдохнул в себя ароматный дым. Улыбнулся, одобрительно покачал головой и протянул трубку Роберту. Тот распаковал одноразовую насадку, надел её на металлический наконечник и закурил.