Лоза Шерена
Шрифт:
– На что?
– Не думал я, что ты так от нас отличаешься, - осторожно заметил Эдлай.
– У каждого высокорожденного в Кассии до пятнадцати лет уже есть хариб. Кроме тебя...
"Кроме тебя..." Эти два слова в один миг убили в Аре уверенного архана, оставив только испуганного, беспомощного мальчишку.
Вспыхнула молния. Пронесся над парком гром, и Ар, резко развернувшись, вошел в дом. Он не хотел смотреть на опекуна. Не хотел, чтобы тот видел на его глазах
Порядком устав после разговора с Эдлаем, после уговоров не поддаваться отчаянию, бессонной ночи, череды гостей и подарков, Арман выскользнул на балкон, оперся спиной о холодную колону.
Вот он, долгожданный день. День пятнадцатилетия Армана, наследника главы Северного рода, вождя клана белого барса, владельца Алрамана и воспитанника советника повелителя. Вот оно - веселье за спиной, которое стихнет только к закату. Вот оно - глухое отчаяние в груди, что медленно сменялось злостью. Злостью на самого себя.
К чему терять время на "празднике"? К чему притворяться, улыбаться, делать вид, что все в порядке?
А прятаться умнее?
– Арман!
Там, за спиной, другой мир. За стеклянными дверьми веселятся гости. Стоит тяжелый запах благовоний, смешанный с ароматом женских духов и праздничных кушаний. В такт тихим песням менестрелей, между колонами, увитыми цветочными гирляндами, двигаются ярко одетые пары.
Красивый праздник. И неожиданно много гостей, много подарков. Слишком много ненужных подарков.
– Не удивляйся ничему, - сказал вчера опекун.
– Гостей будет много. Высший свет падок на скандалы. Такое зрелище они пропустят вряд ли.
Зрелище. Развлечение. Он - развлечение для гостей. Еще долго будут они выплевывать имя Армана, смешивать с грязью...
Но разве это важно?
Вскоре тени удлинятся. Зайдет солнце. Опустится на парк тьма. И жрец скажет последнее слово, отберет у Армана единственное, что осталось - жизнь.
Но жить так хотелось!
И то, что вчера казалось скучным, сегодня щемило душу. И хотелось как прежде любоваться на поля, покрытые люцерной, мчаться по лесным дорогам на Вьюнке, купаться в озере. Слушать пение птиц на рассвете и смотреть ночью в звездное небо.
– Арман, слышишь?
Арман обернулся, оторвался от колонны.
Опекун опять был не один - рядом стоял незаметный человек в скромном черном плаще. Встретил бы на улице, в толпе, прошел бы мимо. А теперь склонился перед посланником принца. Даже не самим посланником, а долгожданным письмом от повелителя, что держал в руках гонец. Желтоватым прямоугольником с печатью из красного воска.
– Наследный принц поздравляет архана с
– Просит прочитать это до захода солнца. А лучше - сейчас.
Изобразить благодарность удалось плохо, и серые глаза гонца чуть блеснули сочувствием. Тем чувством, которое Арман откровенно ненавидел, потому и вспыхнул гневом - ненужным теперь, неуместным.
– Думаю, я вернусь к гостям, - сказал Эдлай, скрываясь в зале.
Арман схватил письмо, не спуская взгляда с приезжего. Все ж странный он. И чем-то похож на Нара.
Кстати, где Нар? Хорошо исполняет приказ, на глаза опекуну не показывается. Может, зря. Отпустить бы его, денег дать, да выдворить из поместья, ибо умрет архан и слуге жизни тут не будет... Жалко мальчишку.
Арман перевел взгляд на письмо. Привычно нажал в нужном месте, и печать хрустнула, разламываясь.
– Могу я остаться один?
– неожиданно не приказал, а попросил Арман.
Гонец поклонился и молча вышел. Лишь тогда решился Арман развернуть хрустящую страницу.
Принц не беспокоился о собеседнике - писал неразборчиво, лепил буквы одна на другую, слов не подбирал и кое-где оставил кляксы. Но переписчику не доверял, значит, писалось только для Армана, в тайне. Потому и гонца выбрали... странного. Доверенного.
"Здравствуй, Арман!
Знаю, что ты ждал другого - письма от моего отца, назначения, почестей. А получил это. Удивляешься?
Я и сам удивляюсь. Может, спустя мгновение, когда гонец повезет бумажку по назначению, я о ней пожалею, пошлю кого-нибудь вдогонку.
Только гонца я выбрал правильного - его не догнать. И письмо к тебе попадет. Так что читай внимательно... Писано оно ларийскими чернилами. Знаешь, что это такое?
Думаю, знаешь, но все же поясню. Перечитать тебе не удастся - буквы быстро исчезнут, а бумага почернеет.
Для начала ответим на вопрос - зачем я это пишу?
Я помню твоего отца. Помню, как погубила его моя мать, оттого помогаю. Только помощь моя тебе покажется странной, так и не обессудь - какая есть. Большего для ларийца без хариба сделать я не в состоянии..."
23.
Ар еще долго читал тесно писаные строчки. А когда дочитал, бумага начала медленно чернеть. Края ее чуть закруглились, становясь коричневыми на сгибах. Чернота расползалась, стремясь к пальцам. Когда она подобралась совсем близко, Арман отпустил письмо.