Ложь и честь

Геллер Ирина

— Я действительно поверила. Говорил ты очень убедительно.

— Значит, у меня хорошо вышло, — холодно ответил барон, отпив из своего бокала и не отрывая взгляда от черного неба. — Однако следует вернутся к гостям. Они могут заскучать без своего радушного хозяина.

— Мне кажется, или ты действительно не в восторге от происходящего? — Лейна, облокотившись на перила перед окнами балкона, склонила голову, словно пыталась что-то разглядеть в глазах барона. — Какие вещи должны случиться, чтобы лишить тебя радости успеха? Ты же добился своего, твои враги получили пощечину, а союзники — лишний повод быть тебе верными.

— Речь не о тех и не о других, — Эдвард залпом опустошил бокал и поставил его на перила. — Есть вещи в этой жизни, к которым хочется

вернуться. Далеко отсюда. И, к сожалению, когда я хочу остаться рядом с ними, мне приходится их покидать…

Глава 12. Участь слабых

Жестокость, как всякое зло, не нуждается в мотивации; ей нужен лишь повод.

Джордж Элиот

— Дрон шесть-два на позицию выведен. Камеры подключены, система сканирования работает, — механическим голосом доложил киборг-оператор с лицом, закрытым вставками подключения, имплантированными прямо в кожу. Встроенный в корабельные системы через отдельный пульт управления, он контролировал работу выпущенных дронов-разведчиков, сообщая командованию о выполнении отдельных поставленных задач. Прямо в эти минуты через его мозг проходили сообщения от множества таких миниатюрных аппаратов, запущенных диверсионным кораблем, дркйфовавшим возле границы тристанских колоний. Поднявший маскировочные экраны разведчик, приписанный к отдельному экспедиционному флоту графства, прятался в глубине астероидного поля, выставив вокруг контрольные маячки и выпустив эскадрильи дронов. Приходилось применять все возможные меры предосторожности, находясь так близко к колониальным границам другого феода. Здесь не действуют обычные законы королевства, и власть воли Иинана Третьего, запрещающая боевые действия между феодалами, слаба. Если их обнаружат тристанские корабли, то разведчику останется жить ровно столько времени, сколько потребуется тристанским комендорам на наводку орудий.

— Так, получается, мы уже фиксируем большую часть карты, — нервно вздохнул офицер, стоявший на мостике. Гористарская форма отличалась большим количеством алого цвета с белоснежной отделкой. Офицерские меховые воротники и оторочка рукавов обычно шились из натуральных материалов, отливая серебряными бликами в свете ярких ламп. Лицо говорившего с орлиным профилем и белоснежными волосами частично замещали искусственные имплантаты: тонкая и узорно украшенная серебром металлическая пластина закрывала левую сторону лица, и в пустой глазнице стояло сразу несколько подвижных визоров с крошечными линзами. Перестроившись, линзы сосредоточились на появившемся голограммном изображении будущего поля боя. Сложив руки на груди, офицер замолчал, внимательно вглядываясь в картинку. Конвой дикарей его интересовал мало, за исключением пропавшего сигнала отправленного туда агента. Куда больше его волновали стягивающиеся вокруг войска Тристанского бароната. Они словно вытащили из складов все, что имелось, бросив против дикарей передовые разработки. Боевые роботы и тяжелые танки, штурмовая пехота и эскадрильи сверхзвуковых бомбардировщиков — все было здесь.

— Дрон три-пять на позиции, — таким же ровным тоном доложил киборг. — Идет дополнение картинки новыми данными. Изображение передается в режиме реального времени.

Офицер кивнул. На карте тут же появлялись новые иконки вражеских единиц без точного определения их габаритов и огневой мощи. С имевшимися возможностями подобное определить слишком сложно, все записи будут отправлены для изучения специалистам, они смогут получить более точную информацию. Для него же самой важной задачей оставалось собрать как можно больше данных.

— Что скажешь? — он повернулся ко второму офицеру мостика, младшему по званию и потому стоявшему в стороне. — Почему они вывели столько сил?

— Предполагаю, что нам просто не сообщили причину подобного, — сказал второй офицер, пожав плечами. — Разведывательная операция тоже не за один день была

сформирована. Командование наверняка предполагало такой ход развития событий, потому и пошло на столь рискованный шаг. Я же готов предположить, что такие мощные силы в действительности нужны не для уничтожения дикарей. Больше всего напоминает демонстрацию возможностей.

— Или тренировку… — протянул командир, тяжело вздохнув. — У регулярных войск не всегда есть возможность испытать новые технологии в реальном бою. Может, тристанцы хотят воспользоваться этим моментом, чтобы обкатать новые разработки в полевых условиях?

— Тогда понятно, почему сюда забросили нас. То, что здесь будет применяться, должно быть ещё официально не введенной на вооружение техникой. А их возможности будут строго засекречены. Для нашего графа знать о таком крайне важно. — Второй офицер стал слева от своего командира, тоже внимательно глядя на карту. По жесту его руки появился второй голограммный экран, на который выводились изображения с камер сверхвысокого разрешения и в серых тонах фильтров визоров, дававших вполне четкую картинку.

Осадная артиллерия Тристана. Тяжелые автономные орудийные системы на массивных платформах с шестью подвижными опорами. Медленно, словно гигантские животные, неуклюже переваливаясь с одной опоры на другую, они выдвигались на позиции, уже задрав к небесам длинные разгонные стволы макропушек. Хорошо были различимы цилиндры разгонных индукторов, доводивших массу до критического состояния, сами по себе размером с крупный мех, и кабины операторов по обе стороны от казенной части орудия.

— Их одних будет достаточно, чтобы от дикарей даже пыли не оставить, — протянул офицер. — Только посмотрите на орудия. Калибр не меньше тысячи единиц. Ими можно крепостные стены пробивать, не то что какой-то металлолом жечь.

— Батарея из десяти машин, — кивнул командир, почесывая пальцами подбородок. — Стандартная численность осадного подразделения. А координаты, видимо, получают напрямую со спутников. Меня смущает только дальность их расположения. Между целью и этими машинами почти полторы тысячи километров. Это практически вдвое больше, чем считается оптимальным для ведения огня тяжелой артиллерии. Неужели они рассчитывают, что снаряд сохранит достаточно мощности?

— С учетом того, что у них есть корректировка огня, вполне возможно, — кивнул его подчиненный. — Господин, я должен еще раз убедиться, что сканирование территории и запись идет по всем позициям, прошу меня простить.

— Конечно, а я пока понаблюдаю за происходящим. Если что-то изменится, сразу же сообщайте. Граф лично заинтересован в этой операции, ошибки здесь недопустимы.

* * *

— Координаты введены! — младший канонир, пристегнутый к своему месту перекрещенными ремнями безопасности, поднял вверх большой палец. Старый жест, изначальное значение которого уже давно потерялось во времени, и теперь использовавшийся, чтобы показать полную готовность. — Зона поражения рассчитана. Готовность сто процентов!

— Охладители готовы. Азотная смесь готова к впрыску. Температура в баках минус шесть тысяч стандартных единиц. Готовность сто процентов! — раздался голос другого оператора, отвечавшего за стабильность орудия. — Гидравлические опоры в норме. Система компенсации отдачи в норме. Система разрядки в норме. Ожидаю дальнейших указаний…

— Масса достигла критического состояния. Давление в цилиндрах одиннадцать тысяч стандартных атмосфер. Поля магнитного сдерживания выведены на повышенную мощность. Все готово к стрельбе, — доложил старший канонир, повернувшись к главному офицеру орудия. Мостик ведения огня был совсем небольшим: практически все свободное пространство занимали кресла канониров и операторов, а то немногое, что еще оставалось, отобрала под себя аппаратура контроля и передачи данных. С открытым остеклением крыши, мостик находился с правой стороны главного орудия, с отличным видом на поднимавшийся к небу разгонный канал, различимый в темноте из-за раскалившихся катушек нагнетения и ячеек выброса излишков тепла.