Ложь и честь
Шрифт:
Только Рейнсвальд, возглавляемый Кристором Шестнадцатым, бросил вызов силам Белой Башни, благословленный Церковью на Небесный поход против отвернувшегося от света ордена. Объединенные силы феодалов и королевской армии вступили в разоренные земли, где теперь стояли крепости рыцарей Белой Башни, и началась война, позже получившая название Белой войны, но, по воспоминаниям очевидцев, ставшей одной из самых кровавых, которые когда-либо вело королевство.
Рыцари и феодалы Рейнсвальда на полях сражений встретились не только с людьми и ксеносами на службе Белой Башни, но и с биороботами, и с демоническими порождениями явно не из этого мира, и созданиями, объединявшими в себе не только механическую часть, но и инфернальную, как результат экспериментов Внутреннего Круга. Многие погибли на тех полях сражений,
Все исследования Белой Башни подвергли анафеме, ученых и рабочих в лабораториях уничтожили, а сами исследовательские центры сровняли с землей. Церковь Неба запретила любые упоминания о том, чего смогли добиться там, и ее инквизиторы ревностно следили за тем, чтобы ни капли информации не было спасено из огня пожарищ. И тем удивительнее и страшнее было узнавать о том, что миссии феодов Рейнсвальда снова объявлялись среди проклятых развалин, которые даже дикий мутанты далеко обходили стороной. Омфей мог лишь предполагать, какие тайны там пытались снова вынести на свет, но был уверен, что ни к чему хорошему это не приведёт.
— Если получится найти доказательства того, что тристанцы проводят исследования, запрещенные на королевском уровне, то это окажется веским поводом для предъявления обвинений, — наконец, вслух произнес Эурой.
— Не уверен, что обвинения окажутся эффективными. — Граф раскрыл свою меховую накидку, почувствовав, что ему становится слишком жарко. — У меня есть подозрения, что король был в курсе исследований прежнего барона и даже оказывал ему поддержку. Мы сами рискуем навлечь на себя гнев Иинана Третьего, а он король, несмотря на его нынешнее состояние. Подобные действия будут неразумны, следует действовать осторожнее. Кроме того, возможно, мы сможем использовать полученную информацию себе на пользу.
— Мы не можем так говорить, пока не узнаем наверняка. Вполне может быть и так, что все это всего лишь мистификация…
— Из-за мистификации прошлый барон Тристана вряд ли бы отправился за пределы Известного Пространства. И не сгинул бы там настолько бесследно, что даже десяток поисковых групп, отправленных его сыном, не нашли ни единой зацепки. Там что-то есть. Что-то настолько важное и пугающее, что даже сам Иинан Третий предпочтет унести это с собой в могилу, чем рассказать кому-то, кроме наследника Тристана. Я не удивлюсь даже, что король намеренно ждет своего смертного часа, дабы рассказать Эдварду эту тайну в последние минуты жизни и не увидеть последствий.
— Господин граф, я осмелюсь назвать это не самой приятной перспективой из тех, что может нас ожидать. — Эурой поспешно кивнул головой. — Тогда будем действовать, исходя из ваших дальнейших соображений.
Кортеж поднимался в замок на платформе грузового лифта, мимо мелькали одинаковые тюбинги уходящего вверх тоннеля, освещенного через равные участки яркими плазменными факелами, отбрасывавшими неровные отблески во все стороны. Кроме их тихого потрескивания слышно было только, как работают механизмы лифта, подтягивающие платформу все выше и выше. Граф почти каждый раз, когда возвращался в свой замок, проходил этим путем, не пользуясь замковыми воротами, обычно все время распахнутыми. Многослойные створки, отделанные платиной и бронзой, давно покрывал толстый слой патины и пыли, нанесенной ветрами за прошедшие десятилетия. Каждый квадратный сантиметр покрывали рельефные изображения святых и ангелов небесного пантеона, окруженные извивавшимися лозами с цветами и большими листьями. Их закрывали только в те моменты, когда самому замку угрожала опасность. Если верить легендам,
Однако сам граф всегда прибывал прямо в центральный донжон, с грузового лифта высаживаясь на нижних уровнях, в гаражах и транспортных ангарах, где стояла гарнизонная техника и располагались мастерские и ремонтные цеха. Кортеж останавливался около проходов, уводивших к лифтовым шахтам, где можно было подняться уже до жилых уровней. Все, мимо кого граф проходил, останавливали работу и, поклонившись, приветствовали своего господина, но Омфей не обращал на них внимания, закутавшись в меховую накидку и углубившись в размышления. На глазах у простых граждан он показывался вообще крайне редко, в лучшем случае на объявленных турнирах или же во время больших празднеств.
Его личные покои находились в правом крыле одного из верхних ярусов донжона, занимая пару этажей и одну из многочисленных башенок, поднимавшихся над треугольными крышами. Туда он сразу и направлялся, игнорируя остальные роскошные залы и галереи своего замка.
— Найдите мне Михаэля. И как можно быстрее, — велел Омфей, когда наконец-то перешагнул через порог дверей, отделявших его покои от остального дворца. Золотые статуи рыцарей у дверей в действительности были хорошо замаскированными боевыми дроидами и сразу же обнаружили появление своего владельца и приоритетной цели защиты, тут же сменив режим охраны с пассивного на повышенный. Внешне это можно было заметить лишь по активации дополнительных сканеров, на мгновение вспыхнувших красными огоньками под забралами шлемов.
Дома было спокойнее, а дела уже не казались настолько проблемными и нерешаемыми. Здесь, в своей крепости, среди родных стен и знакомых залов, Омфлей был уверен в собственном могуществе и находился буквально в центре переплетения всех нитей, способный, не сходя со своего места, руководить событиями практически в любой точке королевства.
Практически сразу же, как за его спиной закрылись двери зала, к графу подскочили пажи в ярких трико с кружевными рукавами. Молодые мальчики, ни одному из которых не было и двадцати лет, с выражением абсолютного счастья на лице стремились услужить своему господину, предугадать каждое его пожелание и мысль. Когда-то они были полноценными и свободомыслящими людьми, одними из множества дикарей на пустошах, но разными путями попали на невольничьи рынки, где их и нашли посредники Омфлея. Возможности форматирования сознания и перестройки личности превращали любого человека во что угодно, в зависимости от пожелания заказчика, например, в абсолютно послушную и преданную прислугу, не имеющей собственной воли и желаний. Именно такие, какие и нужны графу.
Будучи человеком, привычным действовать из тени, оставивший за своей спиной немало врагов, и мертвых, и еще живых, больше всего граф Омфей боялся не войны и клинка своего противника — на поле боя он не появлялся уже очень давно. Больше всего правитель Гористарских земель боялся покушения, в чем бы оно ни выражалось, будь то наемный убийца или попытка отравления. Только преданные слуги, даже не роботы, которых можно взломать или перепрограммировать, а именно живые люди, неспособные даже помыслить в ненужную сторону, абсолютно устраивали его. Кроме того, на взгляд самого графа, подобная прислуга выглядела необычайно эстетично.
Он устроился в кресле, удобно раскинувшись на вышитом вручную бархате, и стал раздумывать о том, что необходимо сделать в первую очередь, пока один из мальчиков делал ему массаж ног, а второй занялся маникюром пальцев. Ногти запачкались и местами потеряли прежнюю утонченность за время полета на корабле и пребывания во дворце короля. Третий из мальчиков прислуги в это время уже успел подойти с небольшим подносом фруктов. Спелые и свежие, выращенные в подземных теплицах Мыса Харкии, эти красные и желтые плоды выглядели практически так же, как и на монастырских фресках, где изображают райские кущи под сияющим в небесах солнцем. Мир для графа постепенно стал возвращаться в прежнее размеренное русло.