Ложь, которую мы крадем
Шрифт:
У меня болит голова от последствий, с которыми я знал, что буду иметь дело завтра. Отвечая на вопросы наших родителей, слушая, какую историю они сочиняют, чтобы скрыть все это.
Но сейчас я бы позволил парням заняться доставкой Дориана в больницу, а со всем остальным разберусь утром. Сейчас я хотел убедиться, что с ней все в порядке.
Что она выберется из этого с какой-то нормой.
— Кровать чистая, дверь заперта. — Я встал со стула, не в силах смотреть на нее дольше
— Алистер? — Она шепчет, останавливая мою прогулку к двери одним только звуком ее голоса.
— Ага?
— Мне жаль.
Мне жаль.
Как будто это была ее вина. Как будто она могла что-то сделать, чтобы остановить моего брата. Даже если бы она не попалась мне на пути, он все равно сделал бы это. Может быть, даже преуспел в своей цели сделать ее своей.
Я качаю головой: — Стоп, это не твоя вина. Не делай этого. — Я выдохнул: — Дориану нужна помощь. Он ебанутый в голову. Не извиняйся, ты не сделала ничего плохого.
Слезы текут по ее только что вымытому лицу: — Мне не жаль его. Я сожалею о том, что случилось с тобой в детстве, что сделало тебя такими. Из-за этого тебе пришлось застрелить своего брата ради меня.
Я хотел уйти.
Я должен был уйти.
Но я физически не мог удержаться от движения к ней. Словно гравитация тянула меня к ней, отказываясь отпускать, пока моя рука не коснулась ее лица, вытирая слезы с ее лица.
— Технически, я не стрелял в него, — мягко улыбаюсь я, — это сделал Сайлас.
Смех, которого она, вероятно, не ожидала, вырывается из ее горла: — Ты знаешь, что я имела в виду.
Мы стояли там, пока я держал ее лицо, глядя друг на друга, и я думал обо всем, что сделал с ней до этого момента. Как ниже всего этого я просто пытался уничтожить ее, потому что она олицетворяла то, чего у меня никогда не было.
И, как и в случае с Дорианом, если я не мог заполучить ее, никто не мог.
Как прямо сейчас, все, что я хотел, это действительно иметь ее. Не просто для игр, больше, чем игра. Но я хотел, чтобы она смеялась.
Я хотел проглотить их целиком и посмотреть, исцелят ли они всю ярость в моей душе. Я хотел окунуться в покой, который наступал, когда я был рядом с ней после секса, когда мы лениво рисовали круги на телах друг друга, и ничто другое не имело значения, кроме ровного звука ее дыхания на моей коже.
Я знал ее страх, но я хотел знать, что ею двигало.
Что заставило ее улыбнуться, почему она всегда носила одну и ту же пару туфель и кем хотела стать, когда вырастет. Я хотел быть больше, чем человек, который напугал ее.
Я
— Ты останешься со мной сегодня вечером? Я… я просто, я не…
— Да. — Я не даю ей договорить, ей это не нужно.
Она забирается в постель первой, двигаясь плавно и тихо. Ее длинные конечности очерчивали случайные узоры на хлопковых волнах, скользя по морю темно-синей ткани с грацией, которая немного напоминала мне акулу, легко скользящую по глубокому синему океану.
Я скинул туфли, потянулся за голову и снял рубашку, бросил ее на пол и пробрался на свою сторону кровати. Я подсовываю подушку под голову, ложусь на бок, так что мы смотрим друг на друга.
— Я всегда хотела братьев и сестер. — Она говорит: — Быть единственным ребенком одиноко, и я думаю, именно поэтому мне было так трудно заводить друзей. Я всегда чувствовала себя одинокой, и как бы странно это ни звучало, я не чувствовала себя здесь так. Даже когда ты и твои друзья были свирепыми придурками.
Я хихикаю, моя грудь содрогается от тепла.
— Братья и сестры переоценены. — Я шучу. — У меня никогда не было брата или сестры, как у большинства людей. У меня был кровно связанный старший брат, но это не делало нас братьями и сестрами.
— Но у тебя есть Рук, у тебя есть Тэтчер, Сайлас. — Указывает она.
— Ага. Они у меня есть.
Это были мои братья. Семья, которую выбрали. Кто проснулся и решил быть частью моей жизни каждый день.
— Дориан, — спотыкается она, — с ним все будет в порядке?
Я вздыхаю: — Да, Сайлас только что задел мышцу плеча. Ему потребуется переливание крови и немного жидкости, но с ним все будет в порядке.
Она кивает, принимая мой ответ, и я вижу, что облегчение от того, что он жив, приносит ей облегчение. Несмотря на то, что он чуть не убил ее, она все равно не хотела, чтобы кто-то умер из-за нее.
Если бы я хотел ее. Если бы я действительно хотел ее, я должен был убедиться, что она знает меня. Больше, чем просто то, что я хотел, чтобы мир увидел.
— У него гемофилия.
— Что?
— Дориан. Он родился с редким заболеванием, называемым гемофилией, просто его кровь не сворачивается так быстро, как у обычных людей. Когда ему было семь, он был на тренировке по лакроссу и получил удар по ребрам, что не было проблемой для большинства детей, но он попал в больницу с сильным внутренним кровотечением.
Я помню, как мои родители говорили об этом. Я помню, как впервые услышал это и подумал: — Я ненавижу, что мой брат болен. — Что я хотел бы исправить его.