Ложь любви
Шрифт:
— Я помню, как ты впервые сказала мне это, — он изобразил рыдание.
– Это случилось в лифте Карлсон-Муша, когда ты пыталась доказать, что ты не пациентка.
Она довольно рассмеялась.
— Я помню это!
— Еще б не помнить! Ведь и трех месяцев еще не прошло.
— Невероятный был день, да? – спросила Эшли уже серьезно. — Кто бы мог подумать…
— Что так много всего случится, — закончил он, — и мы будем так счастливы.
Виктор задержал руку на ее животе, а она была настолько поражена, что позволила ему подобное.
—
— Не раньше чем через пару месяцев, — голос ее прозвучал слишком высоко, но его теплые пальцы на ее животе чрезвычайно отвлекали. Слава богу, что на свете есть простыни и одеяла! И ее ночная сорочка.
— А потом я стану такой толстой, что ты не сможешь смотреть на меня без отвращения.
— Этого никогда не случится, — нежно сказал он. Он потянулся вперед, чтобы поцеловать ее, а Эшли отодвинулась.
— Не делай этого.
— Буду, - твердо произнес он, откидываясь назад и пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Я буду это делать. Ты моя жена, ты носишь мое имя, пользуешься моей собственностью и моими деньгами, но взамен ты должна исполнять свои супружеские обязанности.
— Но я вышла за тебя только потому…
— Я знаю, почему ты вышла за меня. Но это не значит, что я и ты не будем жить как муж и жена.
Она затрепетала и возненавидела себя за это.
— Не думаю, что я смогу.
— Сможешь, сможешь. Я тебе помогу. — Виктор улыбнулся ей. — Я даже выполню сам всю работу.
— Так же как и в прошлый раз?
Он остановился на полпути, хотя уже было потянулся к ней, и осторожно откинул одеяла.
— Я заслужил это. Если тебе непременно нужно высказывать мне подобные вещи, делай это, когда захочешь. Я не стану просить пощады. Но это не помешает мне заниматься с тобой любовью.
В ярости от того, что ей не удалось отвлечь его от задуманного, Эшли попыталась натянуть одеяло обратно, но он выдернул его и отшвырнул за пределы досягаемости.
— Если бы ты только дал мне немного времени, — сказала она, ненавидя эту умоляющую нотку в своем голосе. — Если бы ты мог дождаться пока я буду готова…
— Ты никогда не будешь к этому готова, — сказал он нежно и печально. — Если бы все шло по-твоему, я бы даже не узнал, что ты беременна. Я говорю это вовсе не для того, чтобы задеть тебя. Ты же не думаешь, что мне нравится тебя пугать? Но ты не оставила мне выбора. Я не получаю удовольствия от подобных отношений. Я хочу, чтобы мы любили друг друга.
— Это невозможно!
— Вот это сила духа! — произнес Виктор, криво усмехнувшись, и ей показалось, что это прозвучало пугающе похоже на Джин.
Он перегнулся и выключил лампу, погружая комнату во тьму.
Эшли почувствовала, как он взял ее за руки, и вскрикнула, а потом крепко закусила губы. Того, что было, с ней больше никогда не случится. Это было слишком унизительно.
— Эшли, Эшли, — шептал мужчина, поглаживая ее по голове. — Я обещаю, что не причиню тебе боли. Не бойся.
— Ради бога, не начинай снова! Пожалуйста,
— Не говори так! Дело не в том, кто сильнее. Ты обещала быть моей женой во всех смыслах. И я всего лишь ловлю тебя на слове.
— Да, все верно, я обещала, но, пожалуйста, давай не будем об этом всю ночь. Разве нельзя покончить с этим побыстрее?
Он вздохнул.
— Я подозреваю, что «Нельзя ли покончить с этим побыстрее?» — это слегка перефразированное «Не прикасайся ко мне!». Не двигайся, я сейчас!
Эшли слышала, как мужчина роется где-то в прикроватной тумбочке, и подивилась, как он может что-то разглядеть в такой темноте. После этого Виктор дернул ее ночную сорочку.
— Сними это, сладкая моя.
Лежа посреди кровати, она задрожала. Вик прижал ее к подушкам, сорвав поцелуй, прежде чем Эшли смогла отодвинуться. После этого она была уложена плашмя на спину, а он пристроил ее бедра так, чтобы было удобнее снять с нее трусики.
— Просто закрой глаза, — пробормотал Виктор. — И думай об Англии.
Она крепко прикусила губу, чтобы не засмеяться. В том, что должно было вот-вот случиться в этой спальне, не было ничего смешного, и ее жуткое чувство юмора тут вовсе ни к чему.
— И тебе не стыдно? — спросила Эшли. Она почувствовала, как его руки осторожно раздвигают ее колени.
— Не особо. Мы же заключили сделку, припоминаешь?
Эшли задохнулась от гнева. Он собирается постоянно ей напоминать?
— Я имела в виду, что ты женился дважды, и оба раза – не по любви. Тебе должно быть стыдно.
— Но на сей-то раз, я женился по любви.
Она чуть не подскочила от такой беспардонной наглости.
— Это ложь!
— Нет. В свое время ты поверишь в это.
Она ощутила его теплые пальцы меж своих бедер, а затем Виктор медленно, но настойчиво, проник в нее. В то же мгновение она поняла, что означало его рытье в шкафчике — его пальцы оказались скользкими от смазки. Он несколько раз осторожно ввел в нее палец и вынул обратно, на что-то отвлекся — Эшли предположила, что ему понадобилась еще смазка, а после этого нанес еще немного геля на мягкую женскую плоть.
Ее унижение не знало границ; но ее вероломному телу все это весьма нравилось, и в нем разгорался огонь страсти.
— Господи, как хорошо! — тихо сказал Виктор в темноте. — Такая мягкая и сладкая.
— Давай… уже…— проскрежетала она, крепко стиснув кулаки по бокам.
Эшли почувствовала, как его язык ласкает ее сосок - прикосновения были столь легкими, что девушка едва их ощущала. Сосок тотчас затвердел, и она была благодарна темноте за то, что та скрыла ее стыдливый румянец.
То, что она забеременела против своей воли, было мерзко. То, что ее шантажом заставили выйти замуж, было гадко. И после этого наслаждаться его прикосновениями, страстно желать его прикосновений — что, в конце концов, с ней такое? Она никогда прежде не была мазохисткой.