Ложь напрокат
Шрифт:
Если бы Ольга знала о существовании сестры, она все силы приложила бы к тому, чтобы ее отыскать. И не для того, чтобы сесть на шею. Ее любил очень состоятельный человек. Он был ее мужем. От него она ждала ребенка, с ним собиралась жить долго и счастливо, а умереть в один день. Как в сказке. Вот что касается смерти, то это почти удалось. Чуть более трех месяцев разделяют даты их смерти. Скажем так – насильственной. Убийца – один и тот же человек. Я не следователь. Могу только предположить, что Михаил пытался помочь Ольге и погиб сам. В конечном счете это ее
Что привело Ольгу на место своей гибели – трудно сказать. Возможно, ключ к разгадке в том, что Оля все-таки отыскала Танечку. Их бывшая соседка говорила, что Оля удивилась, когда та назвала ее Танечкой. Она тогда поправила женщину, сказала: «Меня зовут Оля». А соседка заявила, что имя она сменила зря. С именем, данным при рождении, связана судьба. Это могло послужить толчком к поискам сестры.
Сергей неожиданно вскочил:
– Надо срочно позвонить Листратову! Немедленно! Пока убийцу не найдут, я не привезу сюда Татьяну. Все это слишком серьезно…
– Притормози! – осадила его Наташка. – Побыл дураком и хватит! Слушай теперь, что умные люди скажут, – и указала рукой в мою сторону.
Умные люди в моем лице сказали:
– Не смей, Сережа, этого делать! Я знаю по этому делу почти все. В том числе и убийцу. Но доказательств нет. Вот мы их и получим в воскресенье. Листратова я сама предупрежу. Вам с Татьяной при соблюдении тех условий, о которых я сказала раньше, ничего не грозит, кроме мелких домашних разборок. Но ведь без них в семейной жизни никуда.
Сергей стал собираться в дорогу. Точнее, собирали его мы. А он сопротивлялся. Наталья, полагаясь на собственное убеждение о полной бесхозяйственности мужиков, съездила на рынок и в магазин. В результате собрала такую торбу с продуктами, что Сергей крякнул.
– Ничего, ничего, – привела его в чувство Наталья, – не на один день едешь. Почти на полтора. В крайнем случае, угостишь соседку – графиню с дочкой.
Сергей слегка озадачился, но подруга отмахнулась:
– Танюшка знает… Кроме того, следует заехать к Ларисе Никифоровне. С приветом и гостинцами. – Наташка почесала затылок. – Там у меня еще любимый остался… С носом. Но он меня вовремя не оценил. Пусть голодным ходит! – Здоровое ржание наполнило комнату, но быстро оборвалось. – Ирка! Не вздумай проболтаться Борису. Он юмора не поймет.
Прощание было недолгим. Лифт увез Сергея вниз, а мы вернулись назад.
– Такая встряска в жизни! Просто позавидуешь. Представляешь, как они теперь будут ценить друг друга! – Наталья мечтательно улыбнулась и добавила: – Первое время. Потом он будет регулярно ее упрекать за то, что посмела думать о нем плохо после стольких лет совместной жизни.
– Думаю, что еще не раз будет видеть во сне этот кошмар с похоронами, – улыбнулась я. – Кроме того, ему и дома, и на работе предстоит объяснять воскрешение жены.
– На работе я помогу уладить: предскажу все заранее. Павел Петрович решит, что я хоть и гениальная, но сумасшедшая, и уволит меня с занимаемой должности врача психо… Ой, такая длинная
– Не обижайся – не скажу. Мне еще кое-что уточнить надо.
– Да пожалуйста! Думаешь, простое любопытство? Ни фига! Просто хочется знать заранее, от кого можно получить пулю в лоб либо кто способен тебя слегка переехать. Впрочем, эти способы уже задействованы. Дербалызнут доской по башке, и не узнаешь кто. А предупрежден – значит вооружен…
Только мои горячие заверения в том, что Наталья сгустила краски и бегать за нами с доской в руках – удовольствие сомнительное, убедили ее в нашей относительной безопасности.
Тимошенко Алексей Петрович на заводе «Стройпластик» уже не работал. Уволился дней десять назад по собственному желанию. Мои ахи и охи по этому поводу оставили без должного внимания. Их просто не стали слушать и положили трубку. Домашний телефон вообще молчал. Пришлось еще раз позвонить на завод.
Стараясь предотвратить прежний лаконичный ответ, я сразу же начала плакаться и слезно просить о помощи. Иными словами – врать. Но ведь не корысти ради… Торопясь и захлебываясь, я поведала грустную историю о своей «шестерке» (с иномаркой этот тон бы не прошел, меня могли вежливо отшить), отремонтированной две недели назад Алексеем Тимошенко наполовину: автомеханик исчез с горизонта вместе с деньгами на запчасти, домашний телефон не отвечает, стесненное материальное положение не позволяет нанять другого мастера.
В мое положение вникли и позвали какого-то Леньку. Я приготовилась продублировать свой печальный рассказ, но, очевидно, Леньку уже ввели в курс дела, поскольку он, взяв трубку, сразу же начал орать:
– Он мне самому сотню не отдал. В позапрошлую субботу звонил – уже на новом месте пристроился. В какой-то фирменный автосервис на тысячу баксов в месяц. Ловкач! А сотню заныкал. Ничего! Я его личный инструмент припрятал – хрен получит, пока долг не отдаст…
Я тщетно пыталась вставить хоть слово. Угрозы в адрес господина Тимошенко сыпались одна за другой. Оторавшись, собеседник неожиданно спокойным голосом посоветовал:
– Звони ему домой после одиннадцати. Раньше не будет. И скажи, чтобы спецодежду свою забрал… И инструмент. А с деньгами он не пропадет, просто у него сейчас испытательный срок на сервисе – каждый день вкалывает…
В трубке раздались короткие гудки.
Над головой послышался ровный гул пылесоса. Наверное, соседка опять на больничном. Не мешало бы и мне пропылесосить. Не успела я претворить эту мысль в жизнь, как раздался оглушительный телефонный трезвон. Опять я случайно задела рычажок регулирования и задействовала его на полную мощность. Ответила с некоторым раздражением – в полной уверенности, что меня продолжает пасти муж.