Ложь, предательство и месть !
Шрифт:
– Не стоит гадать, скоро ты сам все увидишь воочию... А когда ты чуть
подрастешь, мы сосватаем тебе самую красивую девушку на свете. Сыграем свадьбу, да такую, что короли Европы позавидуют.
– И что будет потом?
– грезы отвлекли внимание юноши от мучительных бо
лей.
– ...потом у тебя появятся на свет чудные детки и ты будешь каждый день ра
доваться их успехам и достижениям.
– А где же тогда будешь ты?
– Я буду рядом, Джун. Я всегда буду рядом, - сказала собеседница то, что и
хотел услышать юноша.
–
поеду в круиз.
– Одно другому не мешает. Пока твои детки будут подрастать, ты успеешь
объездить весь мир. Побываешь в далеких странах и увидишь все чудеса Земли. Ну, а когда ты соскучишься по родным - вернешься обратно и станешь рассказывать домашним о своих приключениях. И потом, ощутив новое желание путешествовать, пустишься в очередное странствие... Ты доживешь до глубокой старости и поведаешь внукам о красотах далеких краев... Ну что, ты доволен жизнью, описанной мной?
Мечтатель неподвижно лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок.
Вероника провела рукой перед его глазами, и веки юноши не дрогнули. Он был безмятежен с чувством удовлетворенности, застывшим на лице. Он был мертв. Осознав эту горькую и жуткую истину, Вероника дрожащими пальцами смежила веки Ли.
– Д-ж-у-н! Зачем ты оставил меня одну....- прошептала она, заливаясь слеза
ми и обнимая бездыханное тело юноши.
Ком, подкатившись к горлу, душил ее, и слова застыли на губах. Чувство глубочайшего презрения вспыхнуло в сердце Вероники. Она возненавидела всех людей и прокляла в душе безжалостный, жестокий и порочный мир.
После пережитого потрясения что-то сломалось в узнице. Она озлобилась на всех и вся. Прекрасные глаза, некогда источавшие нежность и любовь, стали суровыми, а сердце, в котором прежде теплились милосердие и жалость, окаменело. Она превратилась в монстра, но не видоизменившись, а нарушив свой внутренний мир.
Почувствовав в себе перемены, она начала размышлять более четко и ясно.
Когда раздумала о свободе, внимание ее привлек трубопровод, по которому ежедневно стекала жижа, именуемая пищей.
"Прегражу проход из трубы и сюда придет обслуживающий персонал, обдумывала заключенная.
– А если нет? Что, если даже заметив неполадку, они все равно не придут сюда, тогда я буду лишена съестного?
– сомневалась она в первоначальном решении.
– Хуже тебе от этого не будет", - поддержал ее внутренний голос, тот самый, которого некогда испугалась Вероника.
Теперь она воспринимала его не столь враждебно и пугливо. Ей нужен был советник, помощник, друг - и она нашла его в самой себе.
Собрав лоскутки ткани, опилки и прочее барахло с пола помещения, она завернула их в халат Джуна и заткнула всем этим трубопровод. Когда настало время обеда, путь потоку бурой жидкости преградила затычка. Идея прекрасно сработала, и, заметив неполадки, двое мужчин в темных комбинезонах прибыли в помещение заключенных.
Вероника сидела у стены близ входа. Напустив волосы на лицо и подтянув
– Что это такое?
– увидав затычку в трубе, удивился один из мужчин.
– Ты лучше погляди-ка сюда, - показав на труп азиата, заговорил второй.
Забыв о безопасности, обслуживающий персонал не запер входной проем, и прежде чем они успели сообразить об уготованном подвохе, Вероника выбралась наружу и закрыла дверь. Побежала по коридору, не зная точного направления.
"Лифт, когда меня везли сюда, санитары сели в лифт", - пришла к ней спасительная мысль.
Она вызвала кабинку и, нажав кнопку нижнего этажа, вышла в просторное фойе. Пол этого помещения был облицован красным мрамором, и на стенах повсюду висели картины, здесь же Вероника заметила и камеры внутреннего слежения. Бесшумно пройдя вперед, она обнаружила охранника, приставленного наблюдать за мониторами. Увлекшись чтением журнала, он не заметил появления посторонней. Для того, чтобы выбраться наружу, необходимо было пройти этот надзорный пост. От дверей ее отделяло всего несколько шагов, но поспешность могла сорвать побег.
"Очевидно, дверь заперта на ключ", - промелькнуло у нее в мыслях, и она пришла к решению, что без участия охранника не справится.
– Вот только согласится ли он помочь? Скорее всего нет..."
Подобравшись еще ближе к охраннику, она осторожно прикоснулась к рукоятке его служебного оружия. Сделав легкое и неощутимое движение, стала потихоньку вынимать пистолет из кобуры. Рация, лежащая на операторском столе, зажужжала, и мужчина поднялся с кресла, чтобы ответить. Его рывок совпал с тем моментом, когда оружие наполовину уже было выужено Вероникой из кобуры. Движение охранника лишило его надежного помощника, и подарило беглянке спасительный шанс.
– Стой смирно, не то прострелю тебе башку!
– предупредила Вероника, взяв
на мушку мужчину в форме.
Не сомневаясь, что угрожающая настроена решительно, тот медленно поднял руки вверх.
– Живо отворяй дверь!
Рация снова зажужжала, и послышался мужской голос:
– Винсент, у нас ЧП. Подопытная сбежала из камеры. Она не появлялась
внизу?
Вероника отрицательно покачала головой, приказывая тем самым охраннику
помалкивать.
– Нет, Грейс, здесь все тихо. Наверняка она поднялась на верхние этажи, - по
слушно солгал тот.
Охранник отложил рацию и, взяв со стеллажа нужный ключ, направился к входной двери. Отворил ее и по велению беглянки лег на пол у отдаленной стены. Вероника выбежала наружу и очутилась на улице. Все эти месяцы ей казалось, что ее держат в заточении на одной из военных баз, но теперь она поняла, что ошибалась. Однако это был не единственный просчет. По предположению Вероники пищу им давали днем, а оказалось, что ночью, поэтому, вырвавшись на волю, она оказалась на улице в полуночный час.