Ложь
Шрифт:
— Арания, я мог бы сказать, что пытался избежать того, что случилось потом. Я мог бы сказать, что пришел в ярость, когда увидел, что ты нарушила мои простые указания, заказав выпивку, покинув барный стул и особенно покинув гребаную комнату. — Его тон стал глубже, а слова быстрее. — Я специально запретил тебе двигаться и разговаривать с кем бы то ни было. — Он покачал головой. — Ты не глупая, и это не были чертовски сложные команды. — Его пальцы сжались под водой. — Я мог бы сказать и другое. — Его широкая грудь поднялась и опустилась, он сделал
Даже в теплой ароматной воде моя кожа покрылась мурашками, а в горле образовался комок. Я не хочу — не могу — быть с мужчиной, который, несмотря на то, что он заставляет меня чувствовать себя сексуально, будет считать меня неполноценной, недостойной извинений, который считает, что имеет одностороннее право принимать любое решение без обсуждения.
Моргнув, я оторвалась от нашего пристального обмена взглядами. Глядя вниз на воду, я боролась со слезами, которые теперь покалывали глаза.
Когда Стерлинг подвинулся поближе и взял меня за руку, вода снова забурлила.
— Арания, прости меня.
Слезы выиграли битву, заполняя веки, когда я посмотрела в его нежные глаза.
— Ты только что сказал…
— Прости. И для протокола, я поймал тебя, когда ты упала, но нет, это была не твоя рука. Я расскажу Рените правду или ты можешь.
Я покачала головой.
— А что толку от этого?
Он притянул мою руку к своим губам, и я уже не сидела, а стояла перед ним на коленях в ванне. Поцеловав мои костяшки пальцев, он сказал:
— Формально, ничего. Лично я могу раз и навсегда показать ей, какой я на самом деле мудак.
Он притянул меня ближе, пока я не устроилась спиной у его груди, окруженная его длинными ногами и теплой водой с ароматом лаванды.
— Ты можешь им быть, — сказала я, — но не всегда.
Стерлинг поцеловал меня в макушку и поднял мою руку. Его сильные пальцы нежно прошлись по ушибленной коже.
— Это не оправдание. Я ошибался, это не подлежит обсуждению. Дело в том, что ты меня удивляешь. Ты так чертовски сильна, вулкан, полный солнечного света. В мире, в котором я живу, куда тебя привел, я иногда забываю, что ты тоже хрупкая.
Мой день, несмотря на сон, был утомительным. Слезы тихо катились по моим щекам, когда я провела рукой по его ноге, вверх и вниз, и он сделал то же самое по моим рукам. Это не было сексуально, это было нечто большее… личное, знакомое, даже успокаивающее.
— Спасибо за извинения, — наконец сказала я, проглотив остатки слез.
— Ты можешь простить меня?
Отпустив его ногу, я развернулась, мы оказались лицом к лицу.
— Ты просишь меня об этом?
Стерлинг кивнул.
— Почему у меня такое чувство, что ты просишь простить так же часто, как и извиняешься.
Да, я знала, что технически это одно и то же, но его просьба — желание услышать слова
Стерлинг обхватил мои щеки ладонями.
— Потому что это очень точное предположение. Я не помню, когда в последний раз это делал. — Его глаза закрылись и снова открылись. — Нет, было когда-то, но тогда было уже слишком поздно. — Отпустив мои щеки, Стерлинг нежно поцеловал меня в губы. — Может, ты скажешь, что еще не поздно?
Мои щеки вспыхнули, а губы изогнулись в улыбке.
— Скажу? Да, Стерлинг, я могу и прощу тебя. Я не хрупкая. На самом деле, я сильная. Ты подталкиваешь меня к тому, чтобы я… — я искала нужные слова, — …в некоторых отношениях я нахожу это раздражающим и одновременно заряжающим энергией. Я не имею ни малейшего представления и не могу даже попытаться объяснить те изменения, которые произошли за последние несколько недель не только во внешнем мире, но и внутри меня — мои мысли, мои заботы, все во мне.
— Тем не менее, у меня есть границы, которые нельзя пересечь. Если я скажу «стоп», ты должен остановиться. Мне нужно знать умом и сердцем, что ты это сделаешь.
— Твоя безопасность…
Я поднесла палец к его губам.
— Я понимаю, что этот мир опасен, и он для меня в новинку. Я постараюсь выслушать и сделать все возможное, чтобы выполнить твои просьбы. Пожалуйста, выслушай меня, когда я скажу, что способ выразить свою точку зрения со мной — это не рукоприкладство. Это объясняет мне разные вещи. Я буду слушать. Я слушаю. — Я положила ладонь ему на щеку. — Стерлинг Спарроу, ты полностью завладел моим вниманием.
С тех пор, как я впервые увидела тебя.
Я не сказала последнюю часть, хотя это было правдой.
— Ты поработаешь над выполнением приказов, — подчеркнул он это слово. — Я поработаю над общением. — Стерлинг улыбнулся. — И никакого рукоприкладства.
Я склонила голову набок.
— Мы можем поработать над определением этого слова. Возможно, найдется место для переговоров.
Его улыбка погасла.
— Я тоже умею слушать. Твой отказ будет уважаться. — Он покачал головой. — Дело в том, что я презирал своего отца за то, что он нарушил ту же линию поведения с мамой. — Вена, которую я видела раньше на его лбу, проявилась вновь. — Я поклялся, что никогда этого не сделаю…
Я положила пальцы ему на щеку.
— Стерлинг, я тебе верю. Я прощаю тебя. — После поцелуя я повернулась, устраиваясь между его ног спиной к его груди. — А теперь, пока мы разговариваем, расскажи мне об этой женщине — моей матери.
Произнесение этих слов вслух должно было вселить в меня надежду и воодушевление относительно возможности создания семьи; однако каждый раз, когда та приходила мне в голову, мне казалось, что я оскверняю Джози. Эти двое не подходили друг другу. Мать была больше, чем женщина, которая дала мне жизнь, потому что из всего, что я могла оценить, эта женщина, которая выглядела пугающе похожей на меня, бросила меня.