Ложная девятка. Том четвертый
Шрифт:
Но, несмотря на свою условную молодость и на то что первым секретарём он стал только в этом году, Строев держал область в ежовых рукавицах. И хозяйственники его региона зачастую называли его в кулуарных разговорах не по имени-отчеству, не по фамилии и тем более не по должности, а просто — Хозяин. Это было так. Он действительно был хозяином области. Годы в роли простого секретаря не прошли зря. Он стал самой большой лягушкой в орловском болоте.
Через несколько минут в его кабинет должны были войти люди, на совещании с которыми будет решена судьба региона на много лет вперед. И
С одной стороны, грядущий проект о строительстве в области целого автомобильного завода — причем не простого завода, а совместного с итальянским ФИАТом — это огромные перспективы. Для области, для самого Орла и для его соседа Мценска. Финансирование. Рабочие места. Реконструкция инфраструктуры, строительство новой железнодорожной ветки и расширение существующей, ремонт автомобильных дорог за счет всесоюзного бюджета. Казалось бы, ну что плохого? Минусов же нет.
Но минусов нет только для того, кто не знает Егора Семеновича. А если бы сторонний наблюдатель заглянул бы внутрь этого властного человека, то он увидел бы отчаянное сопротивление этому проекту. Потому что да, развитие, да, улучшение качества жизни области — все это планируется. Но это же еще и утрата контроля, которая неизбежна.
Потому что стройка всесоюзного значения, да еще и такая, с привлечением иностранных специалистов и иностранного капитала это наверняка повышенное внимание со стороны Москвы. В области не он, Строев, будет фигурой номер один. Будущий директор этого завода однозначно станет куда более влиятельной фигурой. И при возможном конфликте интересов этого директора и Егора Семеновича и партия, и правительство встанут на сторону директора. Именно поэтому проект и не нравился Строеву.
Вот только все недовольство Егора Семеновича стоило меньше, чем ничего. И не в его власти было что-то поменять или приостановить проект. Палки в колеса вставлять у него не получилось бы. Потому что, видимо, кто-то умный и хорошо разбирающийся в людях раскусил характер товарища Строева. И тем самым будущим директором завода поставили такого человека, против которого уже сейчас Строев был мелкой сошкой.
Директором завода ФИАТ-ЗИЛ в Мценске утвердили Бородина Павла Дмитриевича, бывшего директора Московского автомобильного завода имени Лихачева и Героя Социалистического Труда и лауреата Государственной премии СССР в области науки и техники.
Но все эти звания, награды и регалии не значили ничего по сравнению с тем, что Павел Дмитриевич практически 15 лет, с 70-го по 84-й, был депутатом Верховного Совета СССР. И вот уже 20 лет, с 66-го года являлся членом ЦК КПСС. То есть в партийной иерархии он был куда выше Строева.
Так что придется Егору Семеновичу наступить на горло собственной песне и работать на благо родной области и всего государства.
Краткая минута душевных сомнений и терзаний подошла к концу, и двери кабинета распахнулись. Товарищ Строев, как радушный хозяин, встал и подошел к входу, приветствуя своего первого гостя. И им был как раз Павел Дмитриевич.
Два высокопоставленных коммуниста обменялись крепкими рукопожатиями, несмотря на возраст, какой-то старческой дряхлости у Бородина не было и в помине, и перекинулись
— Жарко у вас что-то, Егор Семенович, — сказал Бородин и демонстративно вытер несуществующий пот со лба.
— Да вот что-то кондиционер барахлит, зараза, — улыбнувшись, ответил Строев.
Это, кстати, была чистая правда. Кондиционер, заморская игрушка фирмы Daikin, действительно вторую неделю уже демонстрировал свой капиталистический норов. Но даже так он работал все равно лучше, чем отечественные аналоги, поэтому хозяин кабинета и не собирался его менять, а ждал, когда его починят.
— Остальные вот-вот подойдут, — сказал Строев, глядя на часы. — Извините за задержку, Павел Дмитриевич.
— Да ничего страшного. Это вы меня извините. Это я приехал сильно раньше времени, не смог удержаться. Слишком уж хочется начать.
Энтузиазм Бородина был не наигранный. Несмотря на то, что с 1982 года Павел Дмитриевич уже был персональным пенсионером и по большому счету, можно сказать, что он и отошел от дел, предложение Валерия Тимофеевича Сайкина, его преемника на посту директора ЗИЛа, он встретил восторженно.
«Возраст не помеха. А энергии у тебя, Пал Дмитрич, столько, что десятерым молодым фору дашь», — так сказал Сайкин, когда озвучил предложение Бородину.
«Может быть, может быть», — улыбнувшись, ответил Павел Дмитриевич. «Но все-таки, почему я? Ответь-ка мне, Валера».
«Да все очень просто, Павел Дмитриевич. Во-первых, вы и сами орловец».
«А, да какой я орловец! Я как уехал в Москву в 34-м, так, считай, дома и не появлялся».
«Но все равно Орел в паспорте записан. Ну а во-вторых, и это самое главное, очень уж меня, Павел Дмитриевич, смущает первый секретарь тамошнего обкома, товарищ Строев».
«Почему это он тебя смущает, Валер?» — тут же оживился Бородин и пристально уставился на Сайкина своими проницательными глазами.
«Много слышал о нём, Пал Дмитрич» — ответил Сайкин, — «И слова были прямо скажем, не очень хорошие».
«И кто же тебе „глаза открыл“ на товарища Строева?» — усмехнулся Бородин
«Да Георгий Саныч Сергеев, твой будущий главный инженер. Он у нас на ЗИЛе работает. И не просто работает, а одним из лучших наших инженеров. Так что это лучшая кандидатура. И да, Георгий Саныч много что поведал из того, что в области говорят о Строеве. Он же до ЗИЛа начальником сбыта там работал, на МЗАЛе. И сталкивался со Строевым — ну не напрямую, но опосредованно. Так что представление о тамошнем первом секретаре имеет. И вы, Павел Дмитриевич, как раз фигура нужного масштаба, чтобы не допустить, прекратить и в случае чего как следует по рукам дать».
«Хм, интересно», — сказал Бородин. «Интересно и логично, да. Я с тобой, пожалуй, соглашусь. Но учти, свадебным генералом я быть не собираюсь. Поставили директором — значит, я буду директором».
«О чем речь, Павел Дмитриевич? Мы все очень на это рассчитываем…»
Воспоминания о разговоре недельной давности пронеслись в голове Бородина как молния. И глядя на своего собеседника и фактически оппонента, Бородин мысленно соглашался со всеми доводами, которые Сайкин привел в тот вечер.