Ложная память
Шрифт:
Скит не должен был покончить с собой на территории «Новой жизни». Ариман был одним из главных владельцев клиники, хотя это никак и нигде не афишировалось, сделал туда солидные инвестиции, которые нужно было защищать. Хотя не имелось совершенно никаких причин считать, что Дастин или Марти потребуют привлечь лечебницу к ответственности, все же оставалась опасность, что это сделает кто-нибудь из родственников, которых доктор не контролировал, возможно, троюродный дядя, проведший последние тридцать лет в тибетской хижине и даже не встречавшийся никогда со Скитом, в обществе адвоката от общества по расследованию медицинских злоупотреблений, явится через пять минут после того, как этот жалкий любитель наркотиков будет предан земле, и возбудит иск. И тогда жюри, состоящее из специально подобранных идиотов, а другие в наши дни, похоже,
Шарик, выпущенный одним из героев Аламо, сделал рикошет и унес жизни девяти прекрасных мексиканских солдат и двоих из главарей бандитов Аль Капоне, не пожелавших перейти на сторону техасцев вместе с ним.
Святой Антоний Валерийский, давший имя миссии, созданной францисканскими священниками, вокруг которой потом была построена большая крепость Аламо, должен, по-видимому, бесконечно оплакивать жизни, потерянные в тени его церкви — если, конечно, забыть о том, что он умер и перестал что-либо оплакивать задолго до 1836 года. И, очень вероятно, он был бы очень встревожен и в том случае, если бы узнал, что Аль Капоне оказался гораздо лучшим защитником этой священной земли, чем Дэйви Крокетт.
Личной медсестрой, наблюдавшей за Скитом в вечернюю смену, была Жасмина Эрнандес в красных тапочках с зелеными шнурками. Она, к сожалению, была медиком профессиональным и неподкупным. У доктора не было ни времени, ни интереса проводить медсестру Эрнандес через полный цикл программирования только для того, чтобы она оказалась слепой и глухой к тем инструкциям, которые он должен будет дать Скиту. Поэтому Ариману приходилось ждать до конца ее дежурства. Зато медсестра, которая ее сменит в полночь, — ленивая дура. Она с радостью приткнет свою задницу в комнате отдыха персонала, уставится в телевизор и не оторвется от шоу «Полночь», пока Ариман будет колдовать над жалким сводным братом Дастина.
Он не хотел рисковать, давая Скиту инструкции по поводу самоубийства по телефону. Несчастный Колфилд-младший был настолько своеобразным объектом для программирования, что работу с ним необходимо было проводить лицом к лицу.
Полетела скрепка. Пинг! Беда. Полковник Боуи убит. Полковник Боуи убит! Мексиканская армия осталась без командира. Аль Капоне злорадствует.
Какой прекрасный лес, густой и прохладный. Огромные деревья растут настолько близко друг к другу, что их гладкие красно-коричневые полированные стволы образуют сплошную древесную стену. Марти откуда-то знает, что лес красного дерева, хотя никогда раньше не видела ни одного. Она, должно быть, находится в южноамериканских джунглях, где растет красное дерево, но она не может вспомнить ни своего путешествия сюда, ни упаковки вещей.
Она надеется, что взяла с собой достаточно одежды, не забыла дорожный утюг и, конечно, набор антитоксинов, особенно новейших, потому что змея только что вонзила свои ядовитые зубы ей в левую руку. Нет, один зуб. У змеи, кажется, есть только один зуб, и зуб очень своеобразный, серебристый, прямой и тонкий, как игла. У змеи тонкое прозрачное тело, и она свисает с серебряного дерева без листьев и с одной только веткой, но ведь в Амазонии и должны быть экзотические рептилии и растения.
Судя по всему, змея не ядовитая, потому что Марти совершенно не волнуется из-за укуса, как, впрочем, и Сьюзен, которая тоже участвует вместе с нею в этой южноамериканской экспедиции. Сейчас она сидит в кресле по другую сторону поляны вполоборота к Марти, видно только ее профиль; она сидит так неподвижно и тихо, что, скорее всего, медитирует или погрузилась в свои мысли.
Сама Марти лежит на раскладушке, а может быть, и на чем-то более внушительном, вроде дивана; ложе простегано гвоздиками и имеет теплый отблеск кожи. Наверно, это первоклассный тур по дикой местности, ведь, чтобы тащить с собой кресла и диваны, нужно приложить очень много сил.
Время от времени происходят волшебные
Еще одно проявление волшебства — окно в лесу. Оно расположено выше и позади нее, освещая лес, который иначе был бы совершенно темным и непривлекательным. Все говорит за то, что это прекрасное место для лагеря.
Если бы только не листья. Опавшие листья усеивают всю поляну, возможно, они слетели с красных деревьев, возможно, с каких-то других, и, хотя это просто мертвые листья, они заставляют Марти тревожиться. Время от времени они начинают шуршать, трещать, хотя на них никто не наступает. Даже самого легкого ветерка не чувствуется в лесу, но неугомонные листья дрожат по отдельности и кучками, дрожат и скребут один по другому, и проползают по площадке, на которой разбит лагерь, издавая зловещие шуршащие звуки, как будто простые листья могут строить планы и сговариваться между собой.
Совершенно неожиданно с запада налетает сильнейший порыв ветра. Окно выходит на запад, и, судя по всему, оно открыто, потому что ветер проносится сквозь него и врывается на поляну — огромное завывающее существо, несущее новое множество листьев, громадные кишащие вороха, которые шуршат, мятутся, как тучи летучих мышей; одни из них свежие и мягкие, другие высохшие и мертвые, третьи гнилые и осклизлые. Ветер взметает листья с земли, и вся масса мчится вокруг поляны — красные осенние листья, свежие зеленые листья, лепестки, чешуйки почек. — все это кружится как карусель без лошадей, но со странными животными, слагающимися из листьев. И затем, словно по сигналу трубы Пана, все до одного листья собираются в середину поляны и сливаются в фигуру человека, облекая в форму то невидимое существо, тот поедавший бутерброды и пьющий газировку призрак, который был здесь всегда, придавая ему материальность. Образуется Человек-из-Листьев, огромный и ужасный: с чешуйчатым лицом, напоминающим страшные маски Хэллоуина, с черными провалами вместо глаз, рваными клочьями там, где должен быть живот.
Марти прилагает все силы, чтобы встать с дивана прежде, чем существо коснется ее, прежде, чем станет поздно, но она слишком слаба для того, чтобы подняться, как будто ее подкосила тропическая лихорадка, малярия. Или, может быть, змея все-таки оказалась ядовитой, и ее укус начал сказываться.
Ветер принес листья с запада, а Марти — это восток, и листья должны войти в нее, потому что она — восток, и Человек-из-Листьев кладет ей на лицо свою огромную чешуйчатую руку. Вещество, из которого он состоит, — это листья, мятущаяся масса листьев; некоторые из них сухие и сморщенные, другие свежие и влажные, есть осклизлые от плесени, гнилые, с налипшей землей, и он запихивает свою лиственную субстанцию ей в рот, и она откусывает кусок чудовища, пытается выплюнуть, но сразу же ей в рот попадает еще большее количество листьев, и она вынуждена глотать их, глотать или задохнуться, потому что все больше раскрошившихся, растертых в мелкий порошок листьев набивается ей в нос, а вот теперь гнилые листья начинают залеплять ей оба уха. Она пытается закричать, позвать на помощь Сьюзен, но не может кричать, а только давится; пробует позвать Дасти, но Дасти не поехал сюда, в Южную Америку или где там они находятся, он дома, в Калифорнии, и нет никого, кто мог бы ей помочь; и вот она заполняется листьями, ее живот полон листьев, ее легкие забиты, ее горло заткнуто листьями; теперь начинается безумное кружение листьев в ее голове, внутри ее черепа, листья скребут по поверхности ее мозга до тех пор, пока она не теряет способность ясно думать, пока все ее внимание не сосредоточивается на звуках, издаваемых листьями, на непрерывном шелестящем-шуршащем-хрустящем-скрипящем-скребущем-чавкающем-чмокающем-шепчущем-скрежещущем ЗВУКЕ…