Ложная слепота
Шрифт:
Мимолетный взгляд – вот и все, чего им удалось добиться. Мы получили несколько эпизодических сцен. Видели, как шевелятся стены «Роршаха»: волны перистальтики лениво колыхали его внутренности. Видели, как из стен в мучительных спазмах вылезают похожие на патоку новообразования, которые с течением времени должны были совершенно перекрыть проход. Сквозь некоторые помещения наша пехота проплывала с легкостью, в других спотыкалась и с трудом находила дорогу среди магнитного шума. Роботы пролезали сквозь странные пасти, ощеренные бритвенно-острыми
Рано или поздно каждый солдат сгорал. Или мы теряли с ним связь.
– Можно улучшить радиационную защиту? – полюбопытствовал я.
Шпиндель взглянул на меня.
– Мы и так уже замуровали все, кроме датчиков, – объяснила Бейтс. – Если закрыть и их, мы ослепнем.
– Но видимый свет относительно безопасен. Как насчет чисто оптическо…
– Мы уже пользуемся оптической связью, комиссар, – отрезал Шпиндель. – Мог бы заметить, что всякая хрень все равно просачивается.
– Но есть же эти… как их… – я поискал слова, – полосовые фильтры? И приспособления, которые будут пропускать видимые частоты, срезая смертельное излучение?
Шпиндель фыркнул.
– Ага! Такая штука называется «атмосферой», и, если бы мы приволокли ее с собой – раз в пятьдесят толще земной, – она могла бы частично отфильтровать эту кашу Правда, Земле еще здорово помогает магнитное поле, но я не стал бы полагаться на нашу ЭМ-защиту.
– Если мы и дальше будем сталкиваться с такими всплесками, – уточнила Бейтс. – Настоящая проблема в них.
– Они повторяются со случайными интервалами? – поинтересовался я.
Шпиндель пожал плечами, как вздрогнул:
– Не думаю, что в здешних местах есть что-то случайное. Хотя кто знает? Нужно больше данных.
– Которые мы вряд ли получим, – закончила Джеймс, подползая к нам по потолку, – если зонды и впредь будет коротить.
Условное наклонение оказалось чистой фигурой речи. Мы рискнули, жертвовали зондами одним за другим – в надежде, что хотя бы одному повезет. Чем дальше они уходили от базы, тем быстрее их шансы на выживание стремились к нулю. Мы пытались экранировать оптоволокно для уменьшения протечек; замотанный в несколько слоев феррокерамики кабель получался настолько жестким и несгибаемым, что мы фактически размахивали зондом на палочке. Решили обойтись без помочей и отправляли роботов на самостоятельную разведку в радиоактивный буран, надеясь потом скачать данные, – но ни один не вернулся. В общем, испробовали все.
– Мы можем отправиться туда сами, – сказала Джеймс.
Ну все, приехали…
– Ага, – выдавил Шпиндель голосом, который мог значить только «нет!».
– Это единственный способ выяснить что-то дельное.
– Например, за сколько
– Скафы можно экранировать.
– В смысле – как зонды Мэнди?
– Не надо меня так называть, пожалуйста! – вмешалась Бейтс.
– Суть в том, что «Роршах» тебя убьет, будь ты из мяса или металла.
– Суть в том, что мясо он убивает иначе, – отозвалась Джеймс. – Медленнее.
Шпиндель покачал головой.
– Через пятьдесят минут тебе все равно каюк. Несмотря на защиту. Даже в так называемых «холодных зонах».
– Три часа лучевая болезнь протекает бессимптомно. Смерть наступает лишь через несколько дней, но мы успеем вернуться на «Тезей», и корабль подлатает нас в два счета. Это даже мы знаем, Исаак! Все – в Консенсусе. А если это знаем мы, ты точно в курсе. Так что спорить не о чем.
– Такая у тебя идея? Каждые тридцать часов накачиваться жестким излучением, а мне потом вырезать опухоли и по клетке склеивать всех заново?
– Капсулы работают автоматически, тебе даже пальцами шевелить не придется.
– Не говоря о фокусах, которые выделывают с мозгом магнитные поля. Мы начнем галлюцинировать с первой секунды, как…
– Отфарадеить скафандры.
– Ага, то есть мы полезем туда глухими и слепыми. Здорово!
– Пусть только свет проходит. Инфракрасное…
– Сюзи, это все излучение! Даже если мы замажем шлем черной краской и будем ориентироваться по видеосигналу, радиация просочится через кабельное гнездо.
– Немного – да. Но это все же лучше, чем…
– Господи! – От тремора из уголка губ Шпинделя брызгала слюна. – Дай мне поговорить с Ми…
– Я обсудила это с остальной Бандой, Исаак! Мы все согласны.
– Все согласны? Сюз, вы решаете не большинством голосов. Оттого, что ты порезала мозг на мелкие кусочки, каждый из них не получает избирательного права.
– Не понимаю, почему нет. Каждый из нас, как минимум, столь же разумен, как и ты.
– И все они – ты. Только распараллеленная.
– Ты, кажется, без труда воспринимаешь Мишель как отдельную личность.
– Мишель, она… Я хочу сказать – да, вы все – совершенно разные грани, но оригинал один. Твои альтер э…
– Не называй нас так, – вмешалась Саша. Ее голос был холоден, словно жидкий кислород. – Никогда!
Шпиндель попытался отступить:
– Я не имел в виду… ты же понимаешь…
Но Саша ушла.
– И что ты имел в виду? – поинтересовался вместо нее мягкий голос. – Ты думаешь, что я просто… ипостась Мамочки? Что, когда мы вместе, ты наедине с ней?
– Мишель, – жалким голосом пробормотал Шпиндель. – Нет. Я хотел сказать…
– Неважно, – перебил Сарасти. – Мы не голосуем.
Вампир парил над нами в центре вертушки, скрытый непроницаемым забралом. Никто не заметил его появления. Он медленно поворачивался вокруг своей оси, не выпуская нас из виду, пока мы вращались вокруг него.