Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара
Шрифт:
– ...и осчастливить его!
– закончила заплетающимся языкам захмелевшая девочка, усаживаясь на столе рядом с отцом.
– Но кое-то уже более, чем счастлив, правда, Папа?
– Да, доченька.
– Родриго натянуто улыбнулся Креции, встревоженному Джованни и всем гостям, демонстрируя, что ничего необычного не происходит.
– Сегодня самый счастливый день в моей жизни!
– "Господи помилуй, пусть он поскорее закончится!!!"
– А моя самая красивая на свете мамочка?
– невеста поползла дальше.
– Ты счастлива?
– Мать всегда счастлива, когда счастлива её дети.
– дипломатично ответила женщина.
–
– Ты очень красивая, Мария.
– Энрикез де Луна улыбнулась в ответ, уже открыла рот, чтоб вернуть комплимент, но от продолжения она просто онемела.
– Ты нравишься мне, поэтому слушай. Не флиртуй с Хуаном-бараном, если только не жаждешь выйти за этого придурка замуж ...
– Цезарь не выдержал и засмеялся, опустив глаза. И тут же смех комом встал в горле, когда он заметил торчащий из-под тарелки клочок бумаги...
***
Цезарь накрыл ладонью записку и стащил её под стол, нервно пытаясь засунуть бумажку под туго застегнутый рукав. Его отвлек недовольный стон Креции. Это Джованни схватил её и потянул на себя вместе со скатертью и столовыми приборами.
– Иди ко мне, Кеси, - ласково прошептал он, крепко прижимая вяло сопротивляющуюся "невесту" к груди и возвращаясь во главу стола. Вместо того, чтобы усадить Крецию на её стул, он сел сам, бережно приютив её на своих коленях - тебе нужно покушать...
– Я хачу ещё вина!
– Креция обвила руками шею мужа и, притворившись, будто крепко сжимает её, слегка его потрясла.
– Хороший муж тот, кто выполняет любой каприз своей жены. Ты ведь будешь меня слушаться, правда?
– Джованни посмотрел на своего игривого котенка с хитрым прищуром, не выдержал и улыбнулся:
– А ты не боишься, что я напою тебя и воспользуюсь твоим опьянением в свою пользу?
Улыбающийся Цезарь едва успел сделать глоток вина, мучительно придумывая повод, который позволит ему покинуть застолье, не вызвав ни у кого подозрений, но то, что он услышал, заставило его поперхнуться и страшно закашляться. Зажав рот рукой, парень побежал в свои покои, внутренне борясь с желанием вернуться к Сфорца и открутить ему его дурную башку. Ответ Креции застал его у лестницы:
– Ты хочешь умереть как-то по-особенному?
– Цезарь злорадно ухмыльнулся: только его сестренка способна говорить немыслимые гадости таким елейным тоном.
– Скажи мне сразу. Если окораешься, я с тобой долго возиться не буду. Сначала оскоплю, потом отрублю тебе голову, а тело отдам на растерзание диким стервятникам... Но если у тебя в этом плане есть пожелания, я, так и быть, учту их. Ты же мне уже не чужой...
***
...Цезарь ворвался в спальню, запер дверь на засов и без сил прислонился к ней, пытаясь выцарапать записку из узких тисков рукава. Ему бы отдышаться, унять бешеное сердцебиение и дрожь в руках, а уж потом читать послание, но Цезарь никогда не отличался терпением, а когда дело касалось любимой сестренки, то вообще становился похож на психа. Развернув клочок бумаги, он вгляделся в него и крепко зажмурился.
– Что за черт?!?
– Выдавил он сквозь зубы и полетел на свет к распахнутому окну.
–
Лучи солнца окрасили девственно чистый лист бумаги в золотистый тон. Ничего! Ничего написано не было. Либо она хотела написать и, упившись, забыла, либо думает, что он чертов ясновидящий и должен сам догадаться, что она имела в виду.
– Проклятье!
– разум на секунду утратил контроль над телом и рука, забыв об осторожности, с силой смахнула с рабочего стола стопку книг и принадлежности для письма. Грохот слегка привел Цезаря в чувство, но демон гнева продолжал лобызать его оголенные нервы.
– Она точно надо мной издевается! Не прощу, ни за что не прощу!
– Цезарь все в порядке?
– услышал он за дверью обеспокоенный голос матери. Подлетев к лампадке, он машинально зажег фитиль, снял сосуд и поднес к огню это очевидное свидетельство насмешки над его самыми сильными светлыми чувствами.
– Открой мне дверь?
– Ванноца стала стучать в дверь.
– Открой мне, скорее!!!
– парень зашипел и отдернул руку, когда пламя лизнуло ему пальцы, обернулся к злосчастной записке и в состоянии шока стал свободной рукой тушить занявшийся край записки. Откуда, помилуй Боже, на бумаге мог взяться текст на латыни, написанный почерком Кеси?
– Все в порядке, мама! Возвращайся к гостям, я сейчас спущусь, - крикнул взволнованный Цезарь, возвращаясь к окну и с жадностью впиваясь покрасневшими глазами в лист исписанной бумаги. Он прочел раз, но ничего не понял, прочел два, снова ничего. Когда глаза прошлись по латинским вензелям в третий раз он издал звук, который трудно назвать стоном или криком, зажал рот рукой и, пав на колени, беззвучно заплакал...
***
За столом повисла гробовая тишина. Гости не знали, куда им смотреть, Лицо Родриго так перекосило, что впору было бежать за доктором. Креция отпустила Сфорца и перебралась на свой стул. Чтобы он не пел о том, что пальцем её не коснется, пока она не подрастет, его тело красноречиво кричало о желании близости. Кеси насупилась и потерла бедро. Да он своим шишаком чуть дыру в её платье не прожег, извращенец!
– Расслабьтесь люди, я просто пошутила.
– Слава Богу, выдержка и голос ей не изменили. Креция подождала, пока слуга наполнит ей бокал вином и подняла руку, провозглашая тост.
– Давайте же выпьем за самую незабываемую свадьбу в нашей жизни!
– Да!
– первым отозвался смущенный Джованни. "Интересно, она поняла, что меня угораздило возбудиться от её нелепейших угроз или нет?" - Прошу вас, выпейте за нас!
Родриго перевел глаза на Джулию, сидевшую на другом конце стола. Та ему утешающе улыбнулась и он смог присоединиться к тосту. Осталось совсем немножко потерпеть...
***
"В ночь со 2 на 3 сентября 1492 года был устроен бал маскарад.
Гости уже не ели, не пили, не слушали музыку и не танцевали. Кто уютно дремал, маской устроившись на остатках салата, кому-то повезло больше и удалось примоститься на покатом плече соседа, что заснул чуть раньше, а потому не возражал.
Креция устало зевала, иногда забывая закрыть рот ручкой и недовольно поглядывая на чересчур бодрого и трезвого супруга. Когда Гипнос возьмет его в свои объятья? Цезарь щипал себя за руку, прогоняя остатки сна. Он не может позволить себе заснуть!