Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара
Шрифт:
– Только пикни мне, убью!
– От его сдавленного шепота повеяло замогильным холодом.
– Ещё пнешь и я сверну тебе шею. Хотя, в любом случае, чтобы ни делала, ты труп...
***
Она узнала голос Цезаря и от облегчения обмякла в его руках. Он прижал её к стене своим телом, чтобы освободить одну руку и стянуть маскарадную маску с её лица. Глаза привыкли к темноте и он узнал по очертаниям... свою Лукрецию!
– Господи всемогущий, - от волнения он внезапно перешел на испанский язык, - какого черта ты шастаешь во тьме, когда я измучился ждать тебя в своих покоях?
Стоило ему убрать
– В любом случае?
– девочка закрыла рот ладошкой, продолжая смеяться.
– Кто бы мог подумать, что у меня настолько кровожадный брат? И ты в самом деле убил бы?
– Это не смешно, я мог покалечить тебя!
– огрызнулся он, кутая хихикающую девочку в ткань накидки, беря на руки и едва ли не бегом возвращаясь в свою комнату... смех оборвался, когда он осторожно опустил её на постель и снял маску со своего лица.
Он был так близко, что она ощутила его сбитое дыхание на своем лице. Цезарь всегда пах свежестью и лесной травой, но сегодня... сегодня его запах изменился, он стал более терпким и... тяжелым, что ли? Креция протянула руку к брату, отталкивая его от себя:
– Запри дверь, если не хочешь, чтобы нас застукали!
– велела она строгим шепотом, отрезая себе последний путь к отступлению. Цезарь спорить не стал, мгновенно метнувшись к двери и запирая её... на ТРИ щеколды. Она бы засмеялась, если бы не громадный ком, подкативший к горлу. Цезарь обернулся к ней, приваливаясь к двери и глядя на сестру мрачнеющим взором. Его взгляд переместился к распахнутому окну и Кеси все поняла. Правильно, пусть думает, что она в любой момент может передумать и уйти. Она здесь главная и все решает, так было и будет всегда.
– Ты хоть представляешь, что я успел надумать, пока ждал твоего появления?
– Ты хочешь обсудить это прямо сейчас?
– удивилась Креция, усаживаясь на постель.
– Через час пропоют первые петухи, а через два тебе нужно будет сесть в повозку, чтобы отбыть с Хуаном в Пизу. Ты заставляешь меня сожалеть о принятом реше...
– она начала сползать к краю постели, чтобы встать на ноги, как вдруг снова оказалась в горизонтальном положении, придавленная Цезарем к постели.
– Жить надоело?
Он повернул к Лукреции лицо и теперь она наконец-то разглядела его. Заострившиеся от возбуждения черты лица, поджатые губы и разлетающиеся крылья носа делали его вид почти свирепым. Будто, начни она сопротивляться, он не оставит от её накидки и платья ни клочка. Такой Цезарь способен был взять её без лишних церемоний:
– Учти, сделаешь мне больно, я тебя убью!
– Креция заставила свой голос не дрожать.
– Если сделаю тебе больно, сам себя убью!
– прошептал он, впиваясь губами ей в шею.
– В первый раз всегда больно, но я знаю, как заставить тебя корчиться от удовольствия... Лучше позаботься о том, чтобы не перебудить своими криками и стонами всю округу. Могу дать платок или предложить свою руку.
– он стал спускаться ниже, прокладывая дорожку из поцелуев к её ключице и помогая ей избавиться от накидки.
– Выбирай...
– Не снимай платье, - простонала Креция, цепляясь руками за простыню. Что делать в подобных случаях, она не знала. Частенько она видела соитие взрослых у стены, в кустах или темном углу. Черт, что ей делать с руками?
– Мы не успеем его надеть!
– Я хочу видеть тебя!
– глухо зарычал Цезарь, стягивая открытый лиф платья на талию, тем самым сковывая
– Хочу тебя всю!
– он опустил её на подушки и стал возиться с её многочисленными белоснежными юбками. Когда атлас закрыл ей лицо, девочка на секунду окунулась в панику. Прикосновение его губ к её животу заставило содрогнуться, но горячее дыхание тут же успокоило...
– Сними мне юбку с лица, ты, похотливый мальчишка!
– возмущенно потребовала она, испытывая острую нужду следить за каждым его движением.
– Ты слышишь меня?
– Разве так ты не будешь чувствовать меня острее?
– прошептал он, прижимаясь губами к внутренней части её бедра. Креция закусила губу, чтобы не застонать в голос.
– Зажмурься, Кеси, и позволь мне сделать то, что я придумал специально для тебя..."
***
– Это что, укус?
– Цезарь проснулся словно от толчка. Заметив, что Хуан разбинтовал его руку и разглядывает рану на ладони, парень отшатнулся.
– Одна из этих тварей, что шастают по Собору благодаря нашей выдумщице-сестренке все же цапнула тебя?
– Очень смешно!
– буркнул Цезарь быстро заматывая ладонь.
– Я даже не разглядел в Потьме, кто это был. Ещё мать сказала, что если плохо обработаю, она загноится...
– Учитывая, что Лукреция специально не кормила свою декорацию, уверен, к ночи таких покусанных станет гораздо больше...
– Хуан усмехнулся.
– О чем только думал Папа, позволяя этой маленькой гадюке распустить их по дому? Скажи спасибо, что эта бестия из Тьмы просто куснула тебя, а ведь могла руку и по локоть отхватить!
– Заметив, как побагровело лицо Цезаря, брат рассмеялся, неправильно истолковав обуревающие юношу чувства.
– Да ладно тебе, уже можно не бояться. Ты здесь, цел и невредим, а вот тем, кто остался там, я не позавидую... Думаешь, Креция будет сидеть и покорно ждать, когда придет её пора ложиться под Сфорца?
– Хуан нехорошо так улыбнулся, отчего Цезарь почувствовал, как холод сковывает его сердце.
– Нееее, я слишком хорошо изучил эту сучку. Уверен, она уже вырыла под ним яму, набила её ядовитыми змеями и теперь просто ждет удобного момента, чтоб спихнуть его туда...
***
"3 сентября 1492 года ... Третий и последний день свадебной церемонии...
– Моя хорошая, славная крошка...
– мужчина заботливо провел влажной губкой под грудиной новорожденной, - такая красивая... Вот посмотришь на тебя и сразу видно...
– Солнце поднималось на горизонте, грея их своими теплыми лучами. Он почувствовал, как на них упала тень, и резко обернулся. От увиденного у него кровь застыла в жилах и скрутило живот.
– "Уже? Так скоро? Господи, я совершенно не готов..."
– Ничего, - проронила гостья, неспешно приближаясь к деннику, где он чистил жеребенка, - достаточно того, что я готова. Ты ведь успел передать деньги своим?
От ужаса предстоящего у мужчины задрожали губы, он не мог вымолвить ни слова, но кивнул, отвечая на вопрос незваной гостьи. Если он зажмурится, она исчезнет?
– Понимаю, ты напуган, - мягко проворковала она, подходя к нему вплотную.
– на твоем месте любой бы испугался.
– Как будто ему от этого утверждения должно сразу стать легче?!
– Не бойся, я пересмотрела план. Тебе не придется проходить через весь тот ад, о котором говорил Цезарь. Тебе вообще не надо будет никому ничего объяснять.