Лубянка Советская элита на сталинской голгофе 1937-1938
Шрифт:
В данных документальных сводках представлено значительное количество показаний арестованных на основании бывшего членства в эсеровской партии. Отнюдь не случайно в феврале-апреле 1938 г. управления НКВД стали активно информировать центр о «раскрытии» неожиданно выросших эсеровских организаций.
Инициатором этой кампании стал Сталин. 17 января 1938 г. он дал указание о резком усилении борьбы с представителями ликвидированной в СССР партии социалистов-революционеров, видные деятели которой находились в тюрьмах и ссылке. В записке наркому НКВД Ежову он писал: «1. Линия эсеров (левых и правых вместе) не размотана. Фишман, Паскуцкий водят НКВД за нос. Если бы Белов сам не стал разматываться
2. Что сделано по выявлению эсеров на основании известного показания Рыскулова?
…4. Сообщаю для ориентировки, что в свое время эсеры были очень сильны в Саратове, в Тамбове, на Украине, в армии (комсостав), в Ташкенте и вообще в Средней Азии, на Бакинских электростанциях, где они и теперь сидят и вредят в нефтепромышленности.
Нужно действовать поживее и потолковее…» (Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. М.: МФД, 2004. С. 463).
Столь пристальное внимание к этой партии, безусловно, связано с тем, что она имела гигантскую поддержку со стороны крестьян в период Октябрьской революции и ее члены проявляли недовольство политикой советской власти в деревне после коллективизации. Сталин боялся проникновения в армейскую среду протестных настроений крестьянства.
В полном соответствии со сталинскими указаниями, на следующий день,
18 января, заместитель наркома Фриновский направил шифртелеграмму во все НКВД — УНКВД: «Первое — в двухдневный срок установите, проверьте по всем линиям учета всех эсеров, повторяю эсеров (правых, левых, украинских, других), находящихся сейчас на военной службе в армии и флоте: командиров, политработников, вольнонаемных…». Местные органы наркомата внутренних дел должны были также немедленно выслать справки на военнослужащих, на которых имелись компрометирующие материалы в целях их ареста (ЦА ФСБ России. Ф. 4. Оп. 5. Д. 1523. Л. 142).
В шифртелеграмме Фриновского за № 17089 отмечалось, что «эсеры продолжают вести активную антисоветскую повстанческую диверсионную террористическую работу. Несмотря на ряд совершенно категорических директив о немедленном нанесении решительного оперативного удара с задачей ликвидации эсеровского подполья, до сих пор многие управления НКВД не обеспечили достаточных оперативных мероприятий по ликвидации существующих эсеровских антисоветских формирований…
В связи с этим предлагаю:
1. Немедленно ликвидировать все имеющиеся агентурные эсеровские разработки, ставя в качестве основной задачи исчерпывающую ликвидацию эсеровского подполья.
2. Пересмотреть весь эсеровский оперативный учет и немедленно арестовать всех ведущих антисоветскую эсеровскую работу.
3. Особое внимание уделить эсерам, вступившим в ВКП(б) и продолжающим антисоветскую эсеровскую деятельность.
Провести тщательное глубокое следствие по эсеровским делам, направив его на вскрытие нелегальных эсеровских формирований, установление организационных связей с зарубежными эсеровскими центрами. Особо заострить внимание при следствии на эсеров, состоявших в ВКП(б). Следствие по их делам вести с задачей установления организационных связей с эсеровским подпольем, правыми, троцкистами и иностранными разведками…» (Там же. Л. 137–138).
Программные установки и задачи, поставленные Сталиным перед Ежовым, привели к резкой активизации поиска эсеров всеми управлениями НКВД СССР. 9 февраля 1938 г. нарком внутренних дел представил Сталину требуемые им материалы «о разгроме эсеровского подполья». Прежде всего он подчеркнул, что в течение 1937 г. в областях, краях и республиках СССР было арестовано 25 212 человек за принадлежность
11 367 эсеров и за 1938 г. — 16 370, т. е. было арестовано 27 737 человек.
Органы госбезопасности очень чутко реагировали на указания Сталина. Так, например, арестованный 7 января 1938 г. Белов заявил о своей причастности к воен- но-фашистскому заговору. Но поскольку Сталин уже был знаком с показаниями ранее арестованных, где о Белове шла речь как о члене эсеровской партии, Ежов мгновенно сориентировался: 18 января он направил Сталину показания командарма уже о его участии в военно-эсеровской организации. В течение февраля-марта 1938 г. количество спецсообщений о раскрытии таких организаций резко возросло.
Операция по эсерам в РККА получила свое дальнейшее развитие в связи с арестом 15 ноября 1937 г. начальника Квартирно-эксплуатационного отдела Строительно-квартирного управления РККА бригинтенданта В.Н. Черневского (см. Док. № 6). После указания Сталина о развертывании операции по эсерам следователи НКВД 2 февраля 1938 г. составили подробный протокол допроса Черневского. Его отец, дворянин, член эсеровской партии, сдал экзамены на мичмана, но за участие в революционном движении был приговорен к 8 годам заключения в Шлиссельбургскую тюрьму, затем разжалован в солдаты и сослан в Ташкент. Сын также принял активное участие в революционном движении, был избран делегатом на III съезд эсеровской партии в мае 1917 г. Следователи проследили все его связи, и многие военнослужащие «превратились» в участников военно-эсеровского заговора в РККА (ЦА ФСБ России. АСД Р-10420).
Другой важной фигурой для органов госбезопасности в раскручивании эсеровского заговора стал М.Я. Линдберг, начальник финансово-планового отдела Всесоюзного радиокомитета, арестованный в октябре 1937 г. (см. Док. № 2). Он с товарищами стоял у истоков создания профсоюза почтово-телеграфских служащих в ходе Всероссийской забастовки в октябре-ноябре 1905 г., в это же время стал членом эсеровской партии. За активное участие в революционном движении был сослан в Нарымский край, по возвращении из ссылки вновь подвергся репрессиям и из-за этого вернулся обратно в Сибирь. После революции вошел в состав Всесибирского краевого комитета эсеров, Сибирского временного правительства, разогнанного Колчаком. Вместе с большевиками он участвовал в борьбе с ним. После меркуловского переворота бежал в Харбин, работал в Дальбанке, затем после возращения в СССР — в Сбербанке. Интересен его допрос, проведенный в ноябре 1937 г. накануне голосования по выборам депутатов в Верховный Совет СССР. Следователи вписали в протокол те положения, в которых реально отражались проблемы, беспокоившие советское руководство. Бездоказательно Линдберг обвинялся в противодействии коммунистам выдвигать свои кандидатуры, в подстрекательстве зачеркивать фамилии коммунистов в бюллетенях и вписывать эсеров и выдвигать кандидатов из т. н. антисоветских элементов в округах, где преобладало крестьянское население.
Таким образом, указание Сталина об активизации поиска эсеров привело к лавинообразному усилению арестов.
Дальневосточный край постоянно находился в центре внимания советского руководства, поэтому кампания по ликвидации последствий «вредительства» началась именно с этого региона. В апреле 1937 г. в Сибирь и Дальневосточный край была направлена специальная бригада во главе с начальником Контрразведывательного отдела Л.Г. Мироновым с задачей выявить и разгромить шпионско-вредительские, троцкистские и иные группы на железных дорогах и в армии. Одновременно в эти районы выехали члены Военной коллегии Верховного суда для быстрой расправы. Ситуация повторилась, когда в июле 1938 г. приехала бригада во главе с заместителем наркома НКВД М.П. Фриновским, после чего развернулся новый виток репрессий.