Лучезарная звезда
Шрифт:
— Откуда ты знаешь? — в который раз удивилась принцесса. Почему эта маленькая девочка знает о войне больше, чем она? Да потому, что она ее видела; видеть и слышать — не одно и то же. Когда на твоих глазах вешают соседа, начинаешь по-другому смотреть на вещи.
— Когда они пришли в Рошан, то сразу объявили об этом. Сначала они грабили, а потом перестали. Вещи лежат в домах, но никому нельзя их трогать. Они кого-то ждут, нам сказали, приедет какой-то важный человек и расскажет, как мы будем жить.
Родеза возникла перед ними из тумана с первыми лучами
Обычно у городов многолюдно — но дорога в Родезу будто вымерла, как и разоренные городские предместья. Ни единой души, только воронье. Хотя, нет, вот бродит какая-то собака.
— Ты уверена, что хочешь туда попасть? — Стелла обернулась к девочке, напоминавшей испуганного крольчонка.
Ойвин кивнула и первой выехала на дорогу.
Принцесса непроизвольно зажмурилась: ей казалось, что стоит миновать неровную линию обочины, как их тут же схватят. Но ничего не случилось, только звенящая тишина будто сгустилась над их головами. Привычные звуки природы были на месте: шелест ветра в ветвях, перекличка птиц, шепот травы, шорох земли под копытами — только человеческих не было.
Девушка бросила взгляд на Родезу — выглядит, как покинутый город. И флага над надвратной башней нет: старый уже сняли, а новый повесить, видимо, не успели.
Где же патрули, тут должны быть конные патрули. Стелла напряженно вглядывалась в полотно дороги впереди и позади себя, но никого не видела. Это завоеванная территория, судя по рассказам, здесь живут люди (хотя бы в городе), значит, кто-то должен за ними следить.
— Я боюсь! — тихо прошептала Ойвин.
Принцесса тоже боялась. Эта дорога — будто сцена, освещенная десятками свечей, стоящих на ней актеров невозможно не заметить из полумрака зрительного зала, только аплодировать им не будут.
Безмолвие дрогнуло, заставив сердце колотиться быстрее, быстрее молоточков башенных часов: люди! Пешие. Они шли вдоль дороги и о чем-то переговаривались. На солдат, вроде, не похоже, но кто знает, какая форма у дакирских пехотинцев?
И тут Стелла вспомнила о лошади, лошади Сарида. Решение взять ее с собой уже не казалось таким блестящим — вдруг все офицерские лошади одной масти, как кони генров? Но поздно, лошадь была, а вместе с ней — и проблема.
— Так, Ойвин, запоминай: та лошадь моя, я ее недавно купила.
Девочка вопросительно взглянула на нее и указала на людей на дороге.
— Я вижу. Просто если нам потребуется объяснять происхождение этой лошади… Ладно, забудь, веди себя естественно.
Тревога оказалась ложной: встречные оказались не дакирцами, а мирными жителями.
Но с солдатами им встретиться все же пришлось — небольшая компания, привязав лошадей в бывшем плодовом саду, устроила привал в харчевне. Дверь была открыта, и, сидя за столом, попивая бесплатный эль, они со скучающим видом наблюдали за дорогой. Они видели их, но, очевидно, сочли не представляющими интереса, просто проводили взглядом и не окликнули. А девушки за это время успели умереть и воскреснуть.
Пожалуй,
Принцесса догадывалась, что город кишит военными, и которой час ломала голову над тем, как попасть к родственникам Ойвин, а не прямиком в тюрьму. Вид пустых обозных телег и пасущихся под присмотром солдат лошадей, наводил на пессимистичные мысли о том, что их авантюра окончиться спустя пару минут, вот с этим патрулем, важно объезжавшим город по периметру стены.
И тут Стелла заметила лагерь беженцев, разбитый в одном из предместий, и с радостью поспешила скрыться там от глаз дакирских патрульных.
Лагерь напоминал табор: люди спали прямо на своих вещах. Здесь были те, кому не посчастливилось найти в Родезе друзей и родных — те устроились не в вытоптанных садах, повозках, полуразрушенных постройках, а под надежной крышей частных домов. Им, равно как и приютившим их людям, были отведены первые этажи; вторые занимали богатые горожане, сумевшие откупиться от новых властей, и генды.
Съежившись под взглядом проезжавших мимо солдат, Стелла подтолкнула Ойвин к повозкам. Растолкав одну из беженок, принцесса спросила, не знает ли та кого-нибудь из Рошана. Женщина указала на ближайший дом, на вид крепкий и не тронутый войной, пояснив, что там живут нужные ей люди.
— Живут? — удивилась девушка.
— Они, вроде, и до войны там жили, а потом к ним приехала кузина из Рошана, я с ней разговаривала. Повезло ей, — вздохнула грандванка, — она приехала к родным, у нее есть крыша над головой, и ее отсюда не выгонят.
Поблагодарив ее, принцесса направилась к дому. Некогда это была гостиница, а теперь здесь ютились те, кого война лишила крова. Дакирцев подобного рода дома не интересовали: они не препятствовали стихийному образованию лагерей беженцев, только строго следили, чтобы они не становились рассадниками народного сопротивления. Но сопротивляться тут было некому: в лагере были в основном женщины и дети, из мужчин — только мальчики, то есть те, кого не призвали в действующую армию.
Во дворе какая-то девушка развешивала сушиться белье. При виде нее Ойвин просияла и радостно закричала:
— Герда!
Девушка выронила корзину и, не веря своим глазам, прижала ладони к лицу.
— Слава богам, мне здесь больше нечего делать! — подумала принцесса.
Она покидала предместья Родезы с легким сердцем: Ойвин нашла старшую сестру, а никому из встречных солдат не пришло в голову остановить ее.
Глава V