Лучезарная звезда
Шрифт:
Они замедлили движение, маневрируя среди потока повозок. Один из солдат выехал вперед, расчищая дорогу.
Стелла сонно прикрыла глаза, гадая, остановятся ли они в Нандере. Городской шум проникал в сознание через уши, создавая иллюзию мирной жизни. Но иллюзия рушилась, стоило бросить взгляд по сторонам. Плотно закрытые ставни, пугливые торговцы, осторожно выкладывавшие товар, не надеясь его продать. Торговали только товарами первой необходимости, роскошные лавки, наполненные тяжелым запахом амбры и мягким шелестом шелка, остались в прошлом.
В конце бульвара
Вытряхивавшая циновки женщина с шумом захлопнула окно; заметно нервничали лавочники, спеша убрать из виду весь товар, видный с улицы.
Генры проехали, соляные изваяния ожили, возобновились разговоры.
На крыльце одного из домов появился ребенок; пугливые круглые глаза скользили по улице. Выждав минутку, он поднял с крыльца корзину и затерялся в хмурой толпе.
Отряд остановился у ратуши. Барон спешился и, бросив что-то на ходу часовым, замершим по обеим сторонам лестницы, быстро поднялся по ступеням. Его не было около получаса. Вернувшись, он разделил своих людей на две неравные части: большая вместе с деньгами осталась, меньшая во главе с ним отправилась к одной из гостиниц. Обернувшись, принцесса заметила, что над ратушей реет дакирский дракон.
Гостиница была битком набита младшим и средним командным составом; тут же столовались генры. Сидя на высоком стуле в холле — до войны «Белый лев» слыл самой дорогой гостиницей Нандера, — девушка успела хорошо рассмотреть эту разношерстную публику. Пьют, едят, смеются, играют в кости — а за окнами совсем другая жизнь. Что ж, смех — удел победителей.
Они пробыли в городе до утра, и принцесса, стоя у окна третьего этажа, получила богатую пищу для размышлений. Размышления, как водятся, были окрашены в серые тона.
Окрашенная албани деревянная граница между Сиальдаром и Грандвой, как ни странно, осталась нетронутой, и грандванские степи, унылые, удивительно печальные в вуали октябрьских дождей, расстилались за ней до самых Симонароки. Бесконечная колышущаяся равнина — будто отражение низкого облачного неба.
Золота в сундуках заметно прибавилось, скорость передвижения упала, а количество охраны возросло: в Нандере к ним присоединилось еще несколько солдат.
Дороги большей частью были пустынны, время от времени им встречались патрулировавшие окрестности дакирские военные, изредка попадались местные жители, бредущие по пыльной обочине с тяжелыми мешками и корзинами. При виде гендов они останавливались и провожали их долгими почтительными — в глаза и ненавидящими — за глаза взглядами.
Пару раз девушка видела страшные призраки смерти, упоминавшиеся Ойвин — неразобранные виселицы с зияющей пустотой веревочных петель, ожидавших новую жертву. Хорошо, что дакирцы не оставляли тела неприкаянно болтаться под дождем и ветром, разрешая родственникам хоронить преступников.
Шли дожди, и Грандва, всего два месяца
Заночевали в небольшой деревушке неподалеку от Рошана. Ее война оставила нетронутой, сохранив прелесть простых, обмазанных глиной домиков.
Стелла с радостью спрыгнула на деревянный настил двора и растерла онемевшие руки. От взгляда не укрылось то, что хозяйка, полноватая грандванка с копной темных волос, не обрадовалась их приезду. Нет, она, конечно, пропела на своем грандванском: «Добро пожаловать, дорогие гости!», но в глазах и во всех движениях читалась неприкрытая ненависть.
В доме было темно: хозяйка берегла свечи, но для гендов тут же зажгли целых три. Она суетилась, что-то спрашивала и постоянно повторяла: «Лишь бы вы были довольны!».
Двое хозяйских детей и ее невестка с безразличным видом накрывали на стол, медленно расставляли все имевшиеся в доме тарелки и миски, вполголоса переговариваясь между собой по-грандвански. Потом они ушли, боком протиснувшись мимо солдат.
Принцесса присела на край длинной скамьи у стены и выжидающе уставилась на барона, раздававшего указания подчиненным.
— Что Вы хотите, дарунта? — почувствовав ее взгляд, он обернулся. — Позвать хозяйку?
— Нет. — Она подумала и добавила: — Орет… Ведь я могу Вас так называть, или нужно обязательно официально?
— Можете. Честно говоря, мне неприятна роль Вашего тюремщика, но что поделаешь!
Как же, неприятна! По нему и не скажешь — вечно рядом, как цепной пес. Хотя, может, действительно неприятна, а она просто начала мыслить по-грандвански.
— Орет! — спустя минуту, девушка снова окликнула его.
На этот раз он просто обернулся, ожидая, когда она заговорит.
А Стелла не знала, что сказать, с какой стороны подойти к решению своей сложной задачи. Как уломать его, как уговорить отпустить? Не соблазнять же его! Допустим, она попробует, но он все равно почувствует фальшь. Да и как обольстить — они никогда не остаются наедине. Точно, наедине! Нужно прощупать почву, а потом уже решать: использовать ли свою женское обаяние или апеллировать к его человеческим качествам.
— Мне нужно поговорить с Вами, желательно, без свидетелей. Если это возможно, — она улыбнулась.
— Возможно. К сожалению, не смогу удовлетворить Вашу просьбу прямо сейчас: необходимо устроить людей на ночлег, но после ужина, думаю, я смогу уделить Вам время.
— Спасибо. — Еще одна застенчивая улыбка. — Обещаю не испортить Вам сон.
Барон покачал головой и повернулся к ней спиной, возобновив прерванный разговор.
Солдаты по одному покидали комнату, наполненную причудливыми бликами от стоявших в поставцах свечей; последним вышел Орет.