Лучезарно-голубое
Шрифт:
– Этот Макколи был пьяницей, – ответила старуха, – пил где-то до поздней ночи. И потом, он встречался с этой ужасной женщиной. Он совсем не подходил Кристи.
Тут вмешался Барт.
– Мама, ты понимаешь, что этому человеку нужен материал для книги?
– Для книги о Кристи? – Лицо старой дамы оживилось. – Прекрасно. Кто-нибудь должен описать, какой она была милой и красивой и что этот ужасный человек сделал с ней. – Старуха становилась все более и более словоохотливой. – Я все помню и могу помочь ему, если
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали, – осмелился попросить Джонни.
– Барт, умоляю, не позволяй ей… – со стоном произнесла Бланш.
– Не позволяй? – рассердилась старуха. – Кристи была моей родной внучкой. Никто из вас не состоит с ней в родстве. Вы все приехали сюда потом. Как ваше имя, молодой человек?
Дик Барти сказал тихим голосом:
– Все равно он это раскопает, Бланш. Так пусть лучше бабушка получит удовольствие. – Он обнял одной рукой Нэн и уселся поудобнее. Нэн доверчиво и с обожанием посмотрела ему в лицо.
Джонни пересел на другой стул.
Старая дама начала говорить. В ее памяти прошлое было гораздо ярче и живее, чем настоящее. Она наслаждалась рассказом.
– Кристи была славная, славная, мы все любили ее. Но потом появился этот человек. Он был таким угрюмым, вечно всем недовольным. Он так плохо вел себя. В ту ночь мы все пошли спать, но я проснулась и слышала, как они ссорились. Внизу. Кристи и Клинтон. Я слышала, как он шумел и ругался. Тогда я разбудила мужа. Когда он проснулся, голоса умолкли. Но я заставила его встать. У Барта было ружье, и он взял его…
– Почему? – поинтересовался Джонни.
– Почему? Потому что люди ссорились.
– Муж и жена?
– Была ночь, – ответила старуха. – И Барти был совершенно прав, что взял ружье. Сейчас вы поймете почему. Он спустился и увидел ее. Этот Макколи – его звали Клинтон – мне никогда не нравился. Он ударил ее большим тяжелым подсвечником. Это было ужасно! И он был пьян. Он открыл сейф и украл ее красивую булавку. Он был нехорошим человеком!
– Это была ваша булавка, мэм? – спросил Джонни.
– Да, Фрэнсис подарил мне их перед свадьбой, а это было очень-очень давно. Не думала я, что Фрэнк…
– Ваш первый муж?
– Да, он был моим первым мужем.
– И вы отдали вторую булавку своему пасынку Натаниэлю?
– Джозефине. Натаниэль не понимал…
– Не понимал чего, мадам?
Лицо старухи обвисло, веки опустились. Казалось, она внезапно заснула.
– Чего вы добиваетесь, Симс? – тихо спросил Барт. – В свое время все это тщательно расследовали, и вы это знаете. Вы, по-видимому, специально изучали этот вопрос. Вы получили все, что хотели, не так ли? Благодарите мою восьмидесятилетнюю мать. – Голос Барта звучал холодно.
– Я устала, – сердито проворчала старуха.
– Конечно, вы устали, – сказала Бланш и схватилась
– Натаниэль не понял… – поднимаясь, повторил Джонни, – а вы?
– Я поняла, – ответила старая дама, открывая глаза. – Навестите меня как-нибудь еще, молодой человек.
– Непременно.
В глазах Бланш Джонни прочитал враждебное: «Нет, ни в коем случае».
– Что это мама имела в виду? – задумчиво проговорил Барт, когда старуху увезли.
– Не знаю, – честно ответил Джонни.
– Обманываете?
В комнате было тихо. Нэн смотрела на всех округлившимися глазами.
– Это было давным-давно, – сказал Дик, успокаивая ее.
– Ее действительно убили в этом доме? – спросила Нэн.
– Бедная Кристи Макколи, – произнес Дик, – я едва помню ее.
Барт поднялся.
– Не люблю тайн и хитростей. Вам не на что больше рассчитывать здесь, Симс.
Джонни тоже встал.
– Да, вы правы, не здесь.
– Собираетесь рыскать по всему городу? – небрежно спросил Барт, но в его голосе звучала враждебность.
– Да, сэр.
Дик Барти тоже поднялся. Нэн, нервничая, сказала:
– Джонни, ты обязательно должен заниматься этим? Если… если Барт не хочет, чтобы ты… и Бланш тоже?
– Это моя работа, – ответил Джонни.
– Но я сказала всем, что ты мой друг.
– Так оно и есть, – с усмешкой проговорил Джонни. – Я все понимаю, – обратился он к Барту, – понимаю лучше, чем вы думаете. Я не в первый раз берусь за такую работу.
Барт коротко кивнул ему на прощание. На лице Нэн было написано неудовольствие, она даже не простилась с ним.
Только Дик Барти дружески предложил Джонни:
– Я провожу вас.
Они вместе вышли в холл, устланный красным ковром, и Дик открыл входную дверь. Он вышел сам, Джонни последовал за ним.
– Вы действительно собираетесь копаться в этой грязи? – спросил он.
Смеркалось, на крыльце было темно от деревьев, росших вплотную к дому.
– Работа такая, – ответил Джонни. – Я должен беседовать с людьми, изучать местный колорит, атмосферу и все прочее.
– Думаю, вы слышали, – продолжал Дик, – что в свое время подозревали, будто я убил Кристи Макколи. Или вы не в курсе?
– Я слышал об этом, – тихо ответил Джонни.
– От самого Макколи?
– Нет. Мне рассказал Граймс, – солгал Джонни. Сердце его заколотилось. Он чуть было не допустил ошибки. Если бы он признался, что видел Макколи, Барти мог бы предположить, что он, Джонни, знает, кто такая Нэн.
– Собираетесь встретиться с Макколи? – спросил Дик. – Странно, что этот человек еще жив.
– Когда закончу здесь, – ответил Джонни. (Его мысли работали с бешеной скоростью: что это, Барти зондирует почву?). – По-моему, он сейчас болен и находится в тюремной больнице, – беззаботно сказал Джонни.