Лучи жизни

Розвал Сергей Яковлевич

– Что же делать, Уиппль?
– в полном отчаянии спросил Чьюз.

– Подождите, профессор! Подождите хоть один день. Может быть, мы найдем какой-нибудь выход.

– Хорошо, Уиппль. Один день я подожду. Но только один день.

Уиппль умчался.

12. Искусство компромисса

В минуты испытания мы не решаемся пустить в ход обоюдоострую правду и потихоньку снова прячем ее в ножны.

Джозефина Джонсон. "Теперь в ноябре"

Редактор-издатель "Свободы" господин Керри пришел в ярость, услышав

об ультиматуме Уиппля.

– Что вы носитесь со своим Чьюзом?
– кричал он, стуча кулаком по столу. Старик сошел с ума, а вы хотите, чтобы мы печатали его воззвания! Неужели вы всерьез думаете, что можно выступить против Докпуллера? Да и ради чего?

– Чьюз напечатает свою статью в "Рабочем", - упрямо повторял Уиппль.

– Ну и пусть печатает, нам-то какое дело? Да и они не напечатают. Чтобы там ни говорили о коммунистах, они не такие наивные парни и сразу поймут, что из этой смехотворной лиги ничего выйти не может.

– Не напечатают о лиге, - возразил Уиппль, - напечатают о Докпуллере, о том, как мы отнеслись к ученому, чье имя гремит на весь мир. Сообщат, как мы выбросили в корзину его статью...

– Так что же вы предлагаете?
– раздраженно закричал Керри.
– Поймите, задевать Докпуллера невозможно.

– Может быть, найдется какой-нибудь компромисс?
– осторожно подсказал Уиппль.

– Компромисс?
– задумался редактор.
– Да, компромисс иной раз великая вещь. Особенно, если знать, как за него взяться. Я подумаю, Уиппль.

– Напоминаю, господин редактор, что профессор Чьюз согласился ждать только один день.

– Ладно, подождет ваш профессор. Я вас позову...

Уиппль позвонил Чьюзу: дело как будто пошло на лад; правда, ничего определенного еще нет, но чутье журналиста подсказывает ему...

Следующий день Чьюз начал как всегда: утром в течение двух часов пятнадцати минут шло облучение Гарри. Затем профессор хотел продолжать работу над Z-лучами, но Роберт вызвал его к телефону (аппарат все еще не был возвращен в лабораторию). Говорил старый друг, тот самый, который некогда рекомендовал ему Уиппля. Он поздравлял... с чем - Чьюз не расслышал... Появилось сегодня в "Свободе"... Что именно?"

Почему же Уиппль не предупредил, что статью напечатают?" - подумал он.

Что? Не статья? Что такое? Сообщение о присуждении ему Большой Национальной премии имени Докпуллера?

Чьюз в досаде бросил трубку. Да как они смели? Что это, взятка?

Он развернул газеты: всюду под огромными заголовками сообщалось о премии. Тут же были помещены поздравления самого Докпуллера и директора Института имени Докпуллера профессора Рибо. Среди корреспонденции Чьюз нашел пакет с извещением института и личное письмо профессора Рибо...

Вновь без передышки зазвонил телефон, вновь на Чьюза обрушился поток телеграфных поздравлений.

А профессор, злой до предела, сидел у себя в кабинете и писал, зачеркивал, опять

писал и опять зачеркивал... Самые язвительные слова казались ему недостаточно резкими и злыми. Задыхаясь от гнева, он позвонил в "Свободу", вызвал Уиппля и сообщил, что сейчас пришлет в редакцию "Свободы" так же, как и во все другие газеты, письмо с отказом от премии имени Докпуллера. Газеты обязаны поместить это письмо, так как они напечатали сообщение о его награждении. На расстоянии Чьюз почувствовал, как испугался Уиппль. Ради бога, пусть профессор ничего не предпринимает, сейчас он сбегает к главному редактору. Через пять минут Уиппль уже молил профессора повременить с отправкой писем - сейчас к нему выезжает главный редактор Керри.

Не прошло и получаса, как Керри сидел в кабинете профессора. Чьюз успел закончить письмо и в ответ на поздравление вручил Керри отказ от премии.

Керри прочел и укоризненно покачал головой.

– Ах, профессор, профессор! Ну зачем вы это написали? Я понимаю, конечно, ваше состояние. Но почему вы не хотите понять объективные обстоятельства?

– Я уже достаточно наслышался о разных объективных обстоятельствах, резко возразил ученый.
– Нельзя ли что-нибудь поновее и, главное, посерьезнее?

– Да, да, конечно, можно, - охотно согласился Керри.
– Мне не нужно говорить вам, профессор, о том уважении, какое я испытываю к вам.
– Лицо Чьюза передернулось.
– Да, уважение, такое же, какое испытывает к вам вся страна, весь мир, - без тени смущения продолжал редактор.
– Но я поражен тем неуважением, какое, простите, профессор, вы проявляете к науке.

– Что вы там говорите?
– воскликнул не столько обиженный, сколько изумленный ученый.
– Я - и неуважение к науке?

– Простите, профессор, я прямой человек и говорю прямо. Как же иначе можно назвать ваш отказ от Большой премии?..

– ...имени Докпуллера, - докончил Чьюз.

– Не в имени дело, - возразил Керри.
– Разве вы не признаете научных заслуг профессоров Рибо, Берроу, Турека?

– Позвольте, позвольте, господин редактор, при чем тут они?

– Как при чем? Почему вы хотите оскорбить их?

– Отказываюсь вас понимать...

– Ведь премию присуждал вам не Докпуллер, а замечательные ученые, имеющие мировую славу. Своим отказом вы оскорбляете их.

– В письме ясно изложены мотивы.

– Это меньше всего касается Докпуллера. Хотя институт и носит его имя и финансируется им, но в своей научной работе он совершенно независим от Докпуллера. Да и какие собственные интересы может иметь Докпуллер в научной работе?

– Его отношение к моей работе показывает, что может иметь, - возразил Чьюз.

– Ведь вы же сами писали, что Институт имени Докпуллера высказался за ваш план. Присуждение вам премии лишний раз говорит о независимости института, который поступил вопреки мнению Докпуллера.