Лучи жизни
Шрифт:
Как вдруг...
3. "Лучи жизни"
Как наша прожила б планета,
Как люди жили бы на ней
Без теплоты, магнита, света
И электрических лучей?Что было бы? Пришла бы снова
Хаоса мрачная пора.
Лучам - приветственное слово.
А солнцу - громкое ура!
А. Мицкевич. "Четыре тоста"
Металлическая стена отодвинулась, и представший перед изумленными гостями профессор Чьюз спросил:
– Вы стучали? Что вам угодно?
– Профессор, вы живы?
– в один голос воскликнули журналисты.
– Мне, кажется, жив, - сказал ученый.
– Впрочем, со стороны виднее.
– Нам тоже кажется, - не очень решительно заметил чиновник.
– Но только что мы в этом сомневались.
– Так смотрите
– засмеялся Чьюз.
– Может быть, я только призрак.
– Профессор, как я рад видеть вас живым и невредимым!
– отстранив полицейского, бросился к Чьюзу Джордж Уиппль.
– А, молодой коллега из "Свободы"! Я, кажется, обещал вас вызвать. Почему же вы не дождались? Впрочем, на этот раз мне есть что сообщить. И уж если вы готовы были прогрызть стену, лишь бы навестить меня, попрошу вас в лабораторию.
Широким жестом гостеприимного хозяина Чьюз пригласил всех в большой светлый зал. Гости поспешили войти и в нетерпении окружили профессора.
Но Чьюз не торопился. Он затеял долгий разговор с коллегами об их работах, и, хотя те гораздо более интересовались работами Чьюза, его неоспоримый авторитет не позволял им обратиться к нему с расспросами.
Уиппль, не связанный этими условностями, улучил удобную минуту и взмолился:
– Профессор, не томите! Что значит ваше заключение? Что вы открыли? Ручаюсь, что-то очень важное!
Репортеры, уже давно признавшие бесспорное первенство Уиппля, как старого знакомого профессора, поддержали его одобрительным гулом.
– Я не намерен делать тайны из своего открытия, - ответил профессор. Боюсь, однако, что мои объяснения не всем будут понятны: я вижу здесь много журналистов. Постараюсь говорить по возможности популярно.
К какой области относится мое открытие (или изобретение - не знаю, какое слово сюда более подходит), вы в общем представляете. Как бактериолог, я ставил перед собой задачи борьбы с инфекционными болезнями, которые до сих пор представляют проклятие человеческого рода и уносят миллионы жизней.
Каким образом до сих пор шла эта борьба? Наиболее древний и вместе с тем наименее совершенный способ - введение в организм лекарственных веществ. Другой метод, теперь широко распространенный, - прививка. Сущность его вам известна: в организм вводятся либо убитые, либо настолько ослабленные микробы, что поражение их предопределено. Но они мобилизуют против себя все силы организма, создавая иммунитет - крепость, неприступную для микробов. Другой вариант прививок - введение сыворотки, то есть противоядия, выработанного организмом животного против искусственно же введенных микробов. Наконец мы пользуемся борьбой между микробами. В организм вводятся бактериофаги, эти пожиратели бактерий, и антибиотики - вещества, вырабатываемые одними бактериями в борьбе против других. Таков получивший уже широкую известность пенициллин. На помощь медицине пришла также химия. Эрлих искал и нашел химические вещества, непосредственно убивающие в организме спирохету. Трудность задачи, которую он преодолел, заключалась в том, что многие вещества убивают вместе с микробами и самого больного. Но вы знаете, что для уничтожения микробов применяются химические вещества, опасные и для человека. Конечно, они направлены против тех микробов, которые находятся вне человеческого организма. Вы понимаете, что я говорю о дезинфекции. Если бы удалось в профилактических целях периодически производить повсеместную дезинфекцию, возможно, инфекционные болезни уже были бы изгнаны. К сожалению, на базе химии это вряд ли возможно.
Как бы то ни было, болезни продолжают свирепствовать. Трудность борьбы с ними иллюстрирую одним ярким примером. До сих пор мы были бессильны против туберкулеза. Это бронированный враг: толстая жировосковая оболочка микроба предохраняет его от разрушающего действия самых сильных веществ. Было найдено лекарство в виде некоторых органических соединений, в состав которых входит золото. Но и золото не могло окончательно победить микроб - оседая на его восковой поверхности, оно лишь снижает жизнеспособность и тем помогает организму
Дело еще и в особом свойстве болезни. Часто больной сам не подозревает о ней. Нередко он носит в себе микробов с самого детства в течение десятилетий, пока вдруг болезнь не дает неожиданную вспышку. Только тогда он обращается к врачу, а лечиться уже поздно. Очевидно, необходимы более радикальные методы в смысле не только лечения, но и распознавания болезни, ее выявления. Нужно, чтобы каждый больной, независимо от того, знает он о своей болезни или нет, хочет или не хочет лечиться, имеет ли для этого средства или нет, может ли врач распознать его болезнь или это невозможно, - чтобы, независимо от всего этого, каждый больной подвергся радикальному лечению. Именно такую задачу я себе поставил и притом в отношении любой инфекции, а не только одного туберкулеза, который я тут привел лишь в качестве наиболее яркого примера.
– Но что же вы, профессор, предлагаете?
– вдруг перебил Уиппль. Поголовное обследование населения и принудительное бесплатное лечение?
– Это было бы неплохо, - улыбнулся ученый, - но, к сожалению, вряд ли практически выполнимо по причинам, о которых я отчасти уже говорил. Моя задача иная - найти такой способ, который лечил бы всех больных, без всякого исключения, независимо от того, открыта болезнь или нет. При таком способе врачебная диагностика вообще делается излишней.
– Это что-то непонятное, прямо-таки фантастическое!
– снова воскликнул Уиппль.
– Что ж, ваш способ действует автоматически и универсально без врача? Неужели это возможно?
– Думаю, возможно, - спокойно ответил профессор.
– Не могу, к сожалению, сказать, что нашел все, но половина дела сделана.
– Что же это такое?
– раздались возбужденные голоса.
– Это - лучистая энергия, - ответил Чьюз.
– Сейчас ее применение в медицине довольно ограничено: рентген, радий, ультрафиолетовые лучи... Многое еще в области исканий и экспериментов. Успешно применен новый способ лечения сифилиса: электролучи повышают температуру больного до тридцати девяти сорока градусов по Цельсию, убивая тем самым спирохету, не переносящую высокой температуры. Я же поставил перед собой задачу в самом общем виде: нельзя ли найти такой тип лучистой энергии, который убивал бы всяческие микроорганизмы. Ничего фантастического в этом нет - сама природа, как это часто бывает, дает нам образец: известно, что солнечные лучи убивают микробов. Но, заметьте, к нам доходят лучи, чрезвычайно ослабленные атмосферой. Сами же по себе ультрафиолетовые лучи солнца обладают такой силой, что вряд ли мы с вами существовали бы на земле, если бы нас не защищал толстый слой атмосферы. Или космические лучи, эти таинственные гости из мировых пространств. Их энергия так исключительна, что если бы лишь малая доля достигающего земли солнечного излучения состояла из космических лучей, то самые тугоплавкие вещества моментально превратились бы в пар.
Таким образом, вот вам естественные образцы. Но на практике пользоваться ими, понятно, невозможно. Солнечные лучи плохо поддаются регулированию; да и тот слой, в котором находится микроб, может быть настолько значителен и плотен, что луч попросту не сможет проникнуть вглубь. Впрочем, ультрафиолетовыми лучами уже пользуются на практике для уничтожения бактерий. Правда, действие их ограничено: особые бактерицидные установки дезинфицируют закрытые помещения. Я ставил перед собой более широкую задачу: найти новые бактерицидные лучи, проникающие, как лучи Рентгена, и распространяющиеся на обширную территорию. Этой работе я отдал последние двадцать лет жизни, - ради нее мне на старости лет пришлось учиться электротехнике. Работа, имею право сказать, наполовину выполнена!