Лучше подавать холодным
Шрифт:
– Почему некоторые босиком? – Новичок все таращился на ноги мертвецов.
– Потому что обувка у них была хорошая, – подсказал Трясучка.
Парнишка глянул на собственные кожаные сапоги, снова на босые ноги и схватился рукой за рот.
Вольфьер хлопнул его по спине, отчего бедолага вздрогнул, и подмигнул Трясучке. Похоже, посмеиваться над новичками было в обиходе у солдат всего мира.
– В сапогах иль без сапог – убитому без разницы. Спокойно, парень, к этому привыкаешь.
– Вы привыкли?
– Коль повезет, – сказал Трясучка, – будешь жить еще долго.
– Коль повезет, –
Вольфьер кивнул.
– Есть, ваша светлость.
Она обошла груду мертвецов и исчезла из виду.
– Уладили дела в Талине? – спросил Трясучка, глядя вслед.
– Надеюсь, – проворчал покрытый шрамами сержант. – Пожар в конце концов потушили. Договорились с ворами Старого квартала о том, что они приглядят неделю за порядком, а мы потом за это не будем приглядывать за ними месяц.
– Дожили – ворью доверяем следить за порядком.
– Это да, мир с ног на голову перевернулся. – Вольфьер поглядел, прищурясь, на внутреннюю стену. – Там сидит мой прежний хозяин. Человек, за которого я сражался всю жизнь. При нем беспорядков никогда не было.
– Вам хотелось бы сейчас быть с ним?
Вольфьер нахмурился и отвел взгляд.
– Мне бы хотелось, чтобы мы завоевали Осприю, тогда и думать было бы не о чем. Но с другой стороны, когда я воевал в Союзе три года назад, мне хотелось, чтобы жена моя не трахалась с булочником. От нашего желания ничего не зависит.
Трясучка усмехнулся и постучал ногтем по своему стальному глазу.
– Это точно.
Сидя на походном стуле в той части крепости, где от садов еще кое-что уцелело, Коска смотрел, как пасется на мокрой траве его коза. Что-то странно успокаивающее было в ее равномерном, медленном продвижении по лужайке. В шевеленье губ, в деликатных щипках зубами, грозивших вскоре оставить от всей травы здесь одну стерню.
В надежде избавиться от звона в ушах, так и не стихшего после взрыва, он сунул палец в ухо, повертел им. Не помогло. Коска вздохнул, поднес ко рту флягу, но, услышав скрип шагов по гравию, остановился. К нему подошла Монца, выглядевшая совершенно измученной – плечи сгорблены, уголки рта опущены, вокруг глаз черные круги.
– И на кой черт тебе коза?
Коска отхлебнул из фляги, поморщился и глотнул еще.
– Это благородное животное. Оно напоминает мне – в твое отсутствие – о том, что нужно быть упорным, целеустремленным и работящим. Мы должны держаться чего-то в своей жизни, Монца. – Коза подняла голову, мемекнула, явно соглашаясь. – Надеюсь, ты не сочтешь за оскорбление, если я скажу, что вид у тебя усталый.
– Ночь была длинная, – буркнула она.
Коска расценил это как изрядное преуменьшение.
– Не сомневаюсь.
– Осприанцы ушли из Талина. Назревал бунт. Паника.
– Разумеется.
– Кто-то пустил слух, будто приближаются корабли Союза.
– Слухи могут навредить больше, чем сами корабли.
– Корона была отравлена.
– Правители Стирии пали жертвой собственной жажды власти. В этом есть глубокий смысл, тебе не кажется? Убийство-метафора. Отравитель-поэт, умудрившийся убить разом канцлера, герцога, графиню, первого гражданина и короля и преподать миру бесценный
Монца сплюнула.
– Возможно.
– Никогда не думал, что у этого ублюдка такое чувство юмора.
– Уж извини, что не смеюсь.
– Но почему он пощадил тебя?
– Не он. – Монца показала ему правую руку. – Перчатка спасла.
Коска не удержался, смешливо фыркнул.
– Подумать только… герцог Орсо с приспешниками, искалечив тебе руку, спасли, можно сказать, тем самым жизнь! Парадокс на парадоксе!
– Дождусь спокойной минутки, может, тоже порадуюсь.
– О, я радуюсь сейчас. Ждал спокойной минутки много лет, но пришел к выводу, что она никогда не настает. Ты только погляди вокруг. Почти все аффойцы дезертировали еще до рассвета. Сипанийцы, отступая на юг, уже раскалываются на разные лагеря, собираясь сражаться между собой, как я догадываюсь. А пурантийцам так не терпелось развязать гражданскую войну, что они начали убивать друг друга прямо в траншеях. И Виктусу пришлось их разнимать! Можешь себе такое представить – Виктус останавливает драку?.. Часть осприанцев еще осталась, но только потому, что они не знают, что делать. Бегают кругами, как куры с отрубленной головой. Кем и являются, по сути дела. Знаешь, меня всегда изумляло, насколько быстро все может развалиться. Стирия пробыла объединенной всего какую-то минуту и сейчас впала в хаос пострашней прежнего. Кто знает, кто захватит власть, и где, и сколько?.. Похоже, конец Кровавым Годам… – Коска поднял подбородок, почесал шею, – … был провозглашен несколько преждевременно.
Плечи Монцы поникли окончательно.
– Для наемника – ситуация идеальная, не так ли?
– Кто-нибудь так и подумал бы. Но бывает, знаешь ли, переизбыток хаоса… даже для такого человека, как я. Клянусь, Тысяча Мечей – самая дружная и дисциплинированная армия из тех, что здесь остались. Что дает, пожалуй, некоторое представление о глубине падения, постигшего твоих союзников. – Он вытянул перед собой ноги, закинул одну на другую. – Я вот думаю, не отправиться ли мне с бригадой в Виссерин, дабы заявить свои права на тамошний трон. Сомнительно, чтобы наше соглашение с Рогонтом еще имело силу…
– Останься, – сказала она, устремляя на него взгляд.
– Остаться?
– Да.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
– У тебя нет права просить меня об этом.
– И все же прошу. Помоги мне.
– Помочь тебе? Дожили… Я стал чьей-то последней надеждой. А как же добрый народ Талина, твои верные подданные? От них ты не ждешь помощи?
– Драки они жаждут куда меньше, чем зрелищ. И пальцем не шевельнут, если Орсо вдруг вернется и начнет вешать всех подряд.
– Шаткость власти, да? Ты не успела набрать войско, завладев троном? На тебя не похоже.
– Набрала, сколько получилось, но не могу доверять здешним солдатам. Против Орсо-то… кто знает, не переметнутся ли?
– А, разделение верности. Знаю, имел с этим дело. Развитие событий непредсказуемо. – Коска поковырял пальцем в другом ухе с прежним эффектом. – А ты не думала… ну, скажем, бросить все это?
Она посмотрела на него так, словно он заговорил на иностранном языке.
– Что?