Лучше поздно

Mummica

Осознав это, я краснею так, что щекам становится горячо - слава богу, что как раз в этот момент он повернулся ко мне спиной, и, судя по движениям руки, коснулся паха. Странно, но все мое идиотское возбуждение вмиг куда-то улетучивается - наверное, потому, что по вздрагивающим плечам и поджавшимся ягодицам я понимаю, как ему больно дотрагиваться до себя там. А я не умею - и думаю, что никогда не научусь - возбуждаться от чьей-то боли и унижения.

Хорошо, что меня не заставляют присутствовать на его допросах.

Он наконец закрывает воду и поворачивается

ко мне лицом, и по розовым пятнам на скулах я понимаю, что ему тоже нелегко далось это омовение, как бы он ни пытался это скрыть. Хорошо, что можно отвернуться - он ведь уже закончил.

– За… всем остальным вас тоже обязали надзирать?
– я спиной чувствую его взгляд.

– Нет, - быстро отвечаю я.
– Я сейчас выйду… только скажете, когда мне войти, я принесу халат и полотенце.

– Вы… очень любезны, - помедлив, отвечает он, и готов поклясться, что в голосе нет насмешки - только удивление и - с ума сойти - благодарность, по крайней мере, что-то очень на нее похожее.
– Я позову.

Не отвечая, я выхожу из ванной и взмахом палочки призываю из шкафа то, что пообещал. Ну кто бы сомневался, то и другое темно-зеленое, а полотенце еще и с серебристым узором - слизеринец есть слизеринец. Да пусть его, мне-то что, и так уже после двух дней в подземельях кажусь самому себе выпускником этого славного факультета.

Вот что действительно удивило на уроках, кроме поведения самого Снейпа, конечно - это отношение слизеринцев к своему бывшему декану. Открытой, как у других факультетов, неприязни я не заметил, но и какой-либо поддержки или сочувствия - тоже: они его попросту игнорировали. Впрочем, их, наверное, можно понять, учитывая, что у каждого второго в семье есть свой Пожиратель, а их Снейп сейчас сдает пачками… но все равно противно. В рот ведь совсем недавно заглядывали, чуть ли не молились.

– Поттер, - доносится из ванной, и я протягиваю вещи в приоткрытую дверь. Через пять минут он выходит оттуда, уже облаченный в халат, - удивительно, но длинное одеяние делает его как будто еще выше ростом, а надменности уж точно прибавляет - сейчас это почти прежний Снейп, и в голосе отчетливо слышны властные нотки:

– Благодарю. Не ожидал, что вы окажетесь столь великодушны. Теперь, если позволите…

– Ужин на столе, - перебиваю я его.
– Даже не заикайтесь, что не голодны, - накормлю силой. Или вы сознательно пытаетесь вызвать в детях жалость своим изможденным видом?

О, вот это вышло неплохо, посмотрим, подействует ли. Да, кажется, подействовало, судя по тому, как он судорожно выпрямляется в кресле, куда было уселся.

– Вы прекрасно знаете, что ничего подобного я не стал бы делать, и не менее хорошо осведомлены о причинах того, почему я так выгляжу, - зло цедит он.
– Я не собирался отказываться от ужина. Когда вы со свойственным вам тактом перебили меня, я пытался сказать, что хотел бы еще поработать.

– Вы знаете, который час? Забыли, что завтра у вас занятия? И еще - одному я не могу позволить вам работать, значит, и мне

придется торчать в лаборатории сколько вам заблагорассудится?! Нет, продолжим в другой раз.

– Нет так нет, - повелительных ноток в голосе, кажется, убавилось.
– Тогда будьте готовы к веселой ночке - вас ведь предупредили.

– Что вы хотите сказать?
– оторопев, спрашиваю я. Он же не может знать…

– Поттер, прошлой ночью у меня были галлюцинации, - он смотрит на меня спокойно и устало, - и я об этом знаю, каким образом - долго объяснять, да вы все равно не поймете… словом, я не хотел бы, чтобы это повторилось.

– И вы что же, собираетесь не спать всю ночь?!

– Нет, достаточно бодрствовать до двенадцати. Затем ритм мозговой деятельности меняется, и вероятность кошмаров сводится к минимуму.

– А вы… помните, что говорили?
– осторожно спрашиваю я. Снейп раздраженно дергает уголком рта:

– Нет, но могу представить, как вас это впечатлило, если вы даже Блэкстону сообщили.

– И вы не хотели бы узнать?

– А зачем?

– Ну… вдруг это поможет вам что-то вспомнить.

Несколько секунд Снейп изучающе смотрит на меня, затем откидывается на высокую спинку, скрестив на груди руки, и в глазах мелькает непонятное выражение - любопытство? недоумение? надежда?

– Поттер, я знаю, это может быть важно для меня, и я действительно хотел бы знать - но вам-то это зачем?
– очень тихо говорит он.

– Затем, - так же тихо отвечаю я.
– долго объяснять, да вы все равно не поймете.

А что я ему еще скажу, если сам толком не знаю, зачем мне это. Затем, что, как он сказал позавчера, мне небезразличен был Дамблдор? Затем, что некоторые пробелы в его памяти связаны со мной? Или, может быть, затем, что с некоторых пор мне небезразличен он сам?

К черту. Откажется выслушать - больше не предложу.

– Расскажите, - глухо выговаривает он, не глядя на меня.

…Нет, чуда не происходит, хотя он очень старается и даже прикусывает губу в попытке вспомнить хоть что-то - но после нескольких напряженных минут бессильно обмякает в своем кресле.

– Это бессмысленно, - он на мгновение прячет лицо в ладонях, и я отвожу глаза, так не вяжется этот жест с его недавним гордым видом.
– И я хотел бы избежать подобного, если это возможно. Вы позволите мне поработать?
– судя по тому, как он это произнес, он готов к тому, что я откажу.

– Пойдемте, - я встаю, стараясь не встречаться с ним глазами.
– До двенадцати и ни минутой позже. Но сначала ужин.

Черт, только бы он промолчал - если сейчас выдаст что-нибудь саркастичное, я его прибью. Но Снейп молча встает, проходит в гостиную и, скривившись, отправляет в рот пару творожников, запивая их молоком - удивительно, как оно не скисло от его вида. Затем так же молча идет за мной в лабораторию, и только когда я разворачиваю пергамент и на столе выстраивается батарея флакончиков, произносит - очень сдержанно, очень сухо - всего одно слово: