Лучше поздно
Шрифт:
– Министр, прошу прощения, но это может подождать… а мне необходимо поговорить с Гарри немедленно. Гарри, я жду, - и Скримджер, что-то проворчав, спускается за остальными, а я быстро вхожу в знакомую до последнего завитка на обоях комнату - и наконец-то встречаюсь взглядом с Дамблдором.
Поднимаясь сюда, я думал, что обязательно скажу ему, как долго ждал этого момента, как рад его видеть - но потом, позже… только вот не обидится ли он, если я сразу заговорю с ним о Снейпе? Но взглянув в искрящиеся голубые глаза, я понимаю, что ничего объяснять не придется.
– Гарри, я тоже очень рад, я горжусь
– Не удивил, - так же быстро отвечаю я, - я поэтому сюда и поднялся - чтобы задать вам несколько вопросов о Снейпе. Он в аврорате, под следствием, и с ним обращаются так, что от ваших ответов в буквальном смысле зависит его жизнь.
Еще не закончив фразу, я понимаю, что уже получил ответ по крайней мере на самый главный вопрос, - в голубых глазах директора вспыхивают потрясение и гнев. Значит, все, до чего я вчера додумался, - правда.
– Значит, это все-таки случилось, - Дамблдор не спрашивает, а утверждает.
– Как это произошло?
– Думаю, из-за того, что ему досталось во время Последней битвы. Он полгода пролежал в коме и потом так и не смог восстановить память.
– Этого я и боялся. Надеюсь, это не ты его обвинил?
– Нет, меня приставили к нему надзирателем неделю назад и только вчера я догадался, в чем дело, и нашел зелье, которое…
– Подождите, я ничего не понимаю, - умоляюще говорит Макгонагалл, о которой мы оба забыли. Я недоуменно сморю на нее и только тут соображаю, что ничего не сказал ей о своих выводах - значит, ей еще только предстоит пережить мое вчерашнее потрясение.
– Вы ведь говорите о Снейпе… - начинает Макгонагалл и, задохнувшись, умолкает - догадалась. Побледнев, переводит потрясенный взгляд с меня на Дамблдора и прижимает ладонь к дрожащим губам.
Он… невиновен?
– наконец произносит она почти беззвучно.
– Но как такое возможно? Объясните… я не понимаю… Гарри, ты же сам видел, как он убил…
– Убил, - покосившись на Дамблдора, который почему-то молчит, тихо говорю, я.
– Убил, но сделал это по просьбе директора, - я понял это вчера, после того, как выпил зелье Сновидений. Так что он никого не предавал - ни Дамблдора, ни Орден, ни школьников… поэтому и помогал вам все время. А подробности… профессор, можно потом, сейчас надо скорее за ним, так что я пойду, ладно?
– я готов метнуться к двери, но Дамблдор вдруг устремляет на меня серьезный взгляд и отрицательно качает головой.
– Гарри, сэкономив пару минут, ты можешь потерять больше, - негромко произносит он.
– Видишь ли… все не так просто, как тебе кажется. Во-первых, одному тебе в аврорат отправляться не имеет смысла - если я не ошибаюсь, сомнения в виновности профессора Снейпа появились у тебя не вчера, и ты уже пытался донести их до своих коллег, но к тебе не прислушались, ведь так?.. поэтому сегодня будет лучше, если аврорам все объяснит профессор Макгонагалл. Во-вторых, чтобы ваши аргументы подействовали, необходимо, чтобы вы оба кое-что себе уяснили.
– А что тут еще уяснять?
– говорю я нетерпеливо.
–
– Да нет, в главном ты прав, - кивает Дамблдор.
– Северус действительно сделал то, что ты видел на башне, именно с этой целью и, разумеется, по моей просьбе… хотя я бы не назвал это убийством с такой определенностью. Видишь ли, в тот момент, когда он произнес «Авада кедавра», нить, еще связывавшая меня с жизнью, была так тонка, что его вмешательства почти не понадобилось - смерть и заклятье настигли меня одновременно. Признаться, я даже боялся, что умру прежде, чем он взмахнет палочкой - промедли он еще секунду, и моя просьба оказалась бы бессмысленной…
– А его постигла бы смерть за нарушение Обета, - добавляю я, но Дамблдор внезапно прерывает меня:
– Нет. Не постигла бы.
– То есть как?..
– недоуменно выговариваю я, глядя на его помрачневшее лицо.
– Наберись терпения, Гарри… скоро ты все поймешь. Я действительно был обречен - но не из за той, как ты выразился, истории с кольцом, - Дамблдор делает отрицательный жест той самой рукой, которую я запомнил почерневшей и обезображенной страшным заклятьем и которая на портрете, слава богу, выглядит неповрежденной.
– То, что всех вас так пугало, было… эээ… несколько болезненно, но отнюдь не смертельно - с Янгусом и таким зельеваром, как Северус, я мог бы долгие годы сопротивляться действию заклятья. Нет, мой мальчик, я был обречен с момента, когда ты влил в меня последний глоток того зеленого пойла.
Я потрясенно молчу, вспоминая, как все было - его страшный хрип и мое отчаянное «Вы же не умерли!». Да, тогда я действительно подумал, что он умирает. Стоп... но ведь он же сам тогда сказал…
– Сэр, вы же сказали, что это вас не убьет… - но Дамблдор перебивает, не дослушав:
– Если быть точным, я сказал, что это убьет меня не сразу… и теперь могу тебе признаться, что знал о действии этого, с позволения сказать, напитка абсолютно все - поэтому и принял решение выпить его сам. Я ведь обнаружил эту пещеру задолго до того, как спустился туда с тобой. Проделал те же манипуляции, что ты тогда наблюдал… уж прости мне этот маленький спектакль… вернувшись, рассказал о зелье Северусу, и профессор быстро… очень быстро определил, что это медленнодействующий яд, не имеющий противоядия, рассказал мне о других его свойствах и смог даже рассчитать время, которое будет мне отпущено после того, как я выпью последний кубок.
– Не понимаю, - внезапно произносит Макгонагалл, - если он столько знал о свойствах этого зелья, почему все-таки не попытался изготовить противоядие? С его талантом зельевара…
– Он пытался, - тихо говорит Дамблдор, и мне вдруг становится страшно.
– Пытался даже после того, как согласился с моим планом и принес Нерушимый обет. И он бы справился, я уверен, если бы яд изготовил менее талантливый мастер - только вот собственному искусству ему нечего было противопоставить. Да, Гарри, именно он в свое время сварил это зелье для Волдеморта. Боюсь, этого он так и не смог себе простить.