Лучше поздно

Mummica

Мерлин… Онемев, я смотрю на печальное лицо Дамблдора, на Макгонагалл, застывшую на своем неудобном стуле, - и вспоминаю ночь, комнату в подземельях и тихий дрожащий голос: «Альбус, прости меня… Я должен… должен был попробовать что-то еще, прежде чем…»… Значит, вот за что он просил у директора прощения - за то, что зло, которому он когда-то служил, снова и снова продолжает возвращаться, и он бессилен что-то изменить или исправить.

– Он пытался выяснить у меня, где находится пещера - тихо продолжает Дамблдор, - но, разумеется, я не мог допустить, чтобы Северус расплатился за грехи молодости такой страшной ценой. Не знаю, смог ли я убедить его, что моя смерть - всего лишь звено в цепочке событий, помогающее решить многие проблемы, и что гораздо больше пользы он принесет живым, оберегая школу… хотя последний аргумент, наверное, все же подействовал.

Минерва, неужели вас совсем не удивляло, что никто из школьников серьезно не пострадал, что дети на удивление быстро справляются с последствиями Круцио, что взыскания слишком мягки?.. Знаете, это его даже забавляло - помню, он как-то сказал, что у него настолько дурная репутация, что каждый добрый поступок делает ее еще хуже… только вот чем больше хорошего он делал, тем меньше об этом помнил - я понимал это после каждого разговора с ним… и меня это пугало. Конечно, я знал, что Волдеморт с его маниакальной подозрительностью почти ежедневно подвергает легилименции всех приближенных, не исключая самых доверенных слуг, и Северусу приходится скрывать от него информацию слишком… слишком тщательно, прятать ее слишком глубоко - но у окклюментов есть множество способов восстанавливать память без всяких зелий. Только эти приемы бессильны, если ты действительно хочешь что-то забыть… если прячешь что-то от самого себя.

– Я думал, он забыл о себе только хорошее… - медленно выговариваю я.

– Я и не говорю, что он забыл это сознательно, как приказывал себе забыть то, что могло раскрыть его или навредить другим - печально вздыхает Дамблдор.
– Но человеческий мозг невероятно сложен… да-да, прости, конечно, он уже говорил тебе об этом… я лишь хотел сказать, что процессами, вызванными нашими неосознанными желаниями, управлять гораздо труднее. То злосчастное воспоминание о зелье было частью информации о нашем плане - и стало камнем, потянувшим за собой остальное. Он понимал, что с ним происходит, но его это не слишком беспокоило - он уверял, что так даже проще - не нужно слишком напрягаться, беседуя с Волдемортом. И я с ним не спорил - мои возражения ничего не изменили бы, и потом, в случае чего у него был бы по крайней мере один свидетель. Но шло время, ты находил хоркрукс за хоркруксом, наш друг Реддл что-то чувствовал и злоба захлестывала его все больше…

– Помню, - мрачно говорю я, машинально дотрагиваясь до шрама.
– И тогда вы решили сжечь портрет, чтобы как-то отвлечь его…

– Да, мы надеялись, что зрелище моего пылающего портрета немного остудит сжигающую Волдеморта злобу - он подозревал, что я каким-то образом передаю тебе ценные сведения через учеников и для острастки собирался напустить на школу Грэйнбека - но потом я все же попытался отговорить Северуса…

– Потому что в случае полной потери памяти у профессора оставалось бы только его экспериментальное зелье… до которого он так и не успел добраться, - тихо заключаю я. Макгонагалл, откашлявшись, тоже пытается что-то сказать, - и, всхлипнув, закрывает лицо ладонями.

– Не представляю, - с трудом выговаривает она, - как он решился сжечь портрет, понимая, что вы - единственный, кто знает о нем правду… и вы не отговорили его… не настояли…

– Думаете, он послушался бы?
– я чувствую необходимость заступиться за Дамблдора, который впервые за весь разговор опускает глаза.
– Думаете, признал бы, что риск действительно слишком велик? Да и выбирать тогда особо не приходилось - или собственная безопасность, или дети… ну, он и выбрал.

Макгонагалл, мелко кивая, быстро вытирает глаза, а Дамблдор, вздохнув, вдруг устремляет на меня проницательный взор, и я даже вздрагиваю - так непривычно вновь чувствовать, что тебя просвечивают насквозь.

– Рад, что ты понял профессора и не осуждаешь его, - негромко произносит он, - признаться, я боялся говорить тебе о зелье, памятуя о твоей… эээ… бурной реакции на историю с пророчеством - но другого выхода сейчас просто нет. Как я понимаю, ты собираешься дать ему то снадобье, которое он изготовил?

– Да, - тихо говорю я.
– Конечно, доказательств его невиновности и так достаточно, но мне не хотелось бы, чтобы он продолжал чувствовать себя предателем.

– Тогда, - Дамблдор произносит это очень спокойно, но взгляд голубых глаз становится пронзительным, - ты, надеюсь, понимаешь, что в аврорате ни в коем случае не должны узнать о том, что именно он когда-то сварил убившее меня зелье, потому что это может быть истолковано

как часть его собственного плана. Скажешь ли ты Северусу, чтобы он умолчал об этом, и, главное, сможешь ли пойти на это сам - ведь если все каким-то образом раскроется, тебя обвинят в том, что ты сознательно выгораживал преступника?
– он умолкает, выжидающе глядя на меня, и я понимаю, о чем он думает - наверное, ждет, что я снова начну допытываться, почему он так уверен, что профессор действительно все это время был на его стороне. А что, план действительно хорош - узнал собственное зелье… в очередной раз изобразил раскаяние… убедился в том, что директор готов собой пожертвовать - и в итоге даже руки пачкать почти не пришлось…

– Да, - говорю я так же спокойно.
– Я предупрежу его и сам не упомяну об этом ни словом… как, надеюсь, и вы, профессор, - Макгонагалл быстро кивает, и я отвечаю ей благодарным взглядом.
– Хватит ему платить по своим счетам - он уже за все расплатился… с процентами. А если вам интересно, почему я так решил, - неожиданно для самого себя добавляю я, и в ярких глазах вспыхивает удивление, - то все очень просто - я… доверяю профессору Снейпу.

И не только доверяю, отчаянно хочется добавить, но, кажется, в этом нет необходимости - удивление в дамблдоровском взгляде быстро сменяется пониманием. Догадался, конечно же, догадался… но я даже рад этому - все равно такой разговор состоялся бы, так лучше уж сразу. Конечно, будь у нас больше времени, я все объяснил бы, но что поделать, сейчас ему остается только воспринимать случившееся как данность. Но он поймет, я уверен… а если и будет беспокоиться, то скорее за Снейпа - и когда директор начинает говорить, я еле сдерживаю улыбку - я угадал даже осторожную интонацию.

– Я надеялся, что когда-нибудь ты повзрослеешь и изменишь свое отношение к профессору Снейпу, - говорит он негромко, - но, признаться, не думал, что эта перемена будет столь… радикальной. Разумеется, я тебя не осуждаю - и, пожалуй, был бы разочарован, если бы ты отказался от своего выбора из-за того, что он не вписывается в чьи-то представления о дозволенном, - но ты уверен в том, что действительно сделал этот выбор? В том, что тебе нужен именно Снейп? Северус - человек достаточно сложный, но я сейчас даже не о том, что тебе будет с ним непросто. Я опасаюсь, что через какое-то время твой… эээ… душевный порыв схлынет - а профессор Снейп уже… кхм… не мальчик, и я бы не хотел, чтобы он пережил еще и это. Ты уверен, что это не минутное влечение, связанное с… обстоятельствами?…

– Уверен, - перебиваю я, заставляя себя не отводить взгляд.
– Мне нужен именно он - такой, какой есть… а с минутным влечением я бы справился, а он - тем более.

– Что, даже он?..
– потрясенно хмыкает Дамблдор, но тут же вновь становится серьезным.
– Прости, что вообще заговорил об этом, но вы оба слишком мне дороги и пережили достаточно, чтобы…

– Я понимаю, сэр, - черт, снова я его перебил, но теперь, когда все наконец разъяснилось, каждая секунда бездействия кажется мучительной, - но друг с другом мы как-нибудь разберемся… только хотелось бы, чтобы у нас появилась такая возможность. Моуди никогда не рассказывал вам, что такое задушевные беседы или интенсивная терапия?
– а вот это уже дерзость, и Дамблдор действительно мрачнеет - только сердится он не на меня.

– Да, я слышал об этих методах… и никогда их не одобрял, - быстро произносит он.
– Спасибо, что прервал мою старческую болтовню… я рад, что на это у тебя по-прежнему хватает мужества - как и на все остальное. Я действительно очень горжусь тобой. А сейчас… Минерва, вы можете отправиться прямо через камин?

– Нет, утром я уже пробовала, но аврорский камин все еще заблокирован, - произносит Макгонагалл почти прежним сдержанным суховатым тоном, - наверное, тоже решила отложить переживания на потом.
– Так что мы пойдем к воротам. Гарри, ты готов?..

– Да, - быстро говорю я, - только нужно забрать из подземелий мантию-невидимку и зелье… хотя я ведь и Добби могу об этом попросить.

– Тогда отправляемся немедленно, - директриса решительно поднимается, вдруг напомнив мне саму себя в день Последней битвы.
– Не переживайте, Альбус, мы справимся.

– Удачи, - слышу я, уже переступив порог, и, не оборачиваясь, киваю. Удача… самый ценный ингредиент, как Снейп сказал в четверг. Он тогда справился - теперь очередь за мной.

… - Гарри, как ты думаешь, он согласился бы снова занять пост директора? Ты поможешь мне его уговорить?