Лучшее от McSweeney's, том 1
Шрифт:
Хотя эта история не вполне согласуется с фактами, за долгие годы здешние края посетили немало серьезных научных экспедиций чтобы, в конечном итоге, прийти к одному из объяснений, упомянутых на старом плакате. Народные легенды, восходящие к XIX веку, ищут объяснение в диапазоне от неупокоенных индейских духов до бивачных костров истребленных первопоселенцев. Чаще всего непосредственные наблюдатели сравнивают огни с кострами. „Это был огненный шар“, — сказала местная жительница о свечении, следовавшем за ее машиной на протяжении десяти миль по дороге в Альпину. „Я увидела три больших огненных шара, выстроившихся в линию“, — сообщила женщина об огнях, которые, как она видела, реяли над дорогой за пределами города. Бывший житель Альпины однажды весной остановился на наблюдательной площадке и увидел около тридцати огней, которые „прыгали по полю, как огненные мячи… и выкатывались на дорогу“. Холли Стиллвелл, владелица ранчо в Альпине и мировой судья, расставляла
Ли Беннетт в материалах Фестиваля Огней упоминает еще и такую историю:
Я местный историк. Поэтому, когда в городе кто-нибудь умирает, то семьи обычно передают мне байки, связанные с покойным. Так вот, некая дама, жившая на ранчо к западу от города, сохранила крошечную тетрадочку с записями о местной флоре и фауне, а также общими заметками об окружающей среде. Но одна запись особенно привлекла мое внимание. Дама собственноручно пишет о состоявшейся много лет назад поездке на машине по старой дороге вдоль каньона — в добрых двадцати милях от обычной наблюдательной площадки. На момент описываемого эпизода автор записок относительно недолго жила в этих местах. Взглянув направо, она увидела гору Чинати. „Правда, эта большая гора красивая?“ — спросила она. Ее спутник ответил, что это одна из самых высоких здешних гор. „А что, по ней проходит дорога?“ — спросила она в восхищении. Ее друг странно посмотрел на нее: „На Чинати нет дорог“. — „Так почему я вижу, как по горе быстро проносятся огни?“ Потом в записи упоминаются еще несколько огней, промчавшихся вниз по склону горы, прямо по направлению к ним. Огни протанцевали по каньону и направились к капоту автомобиля. Она описывает это так: „Я испытала ни с чем не сравнимое чувство. Нам совсем не было страшно. На самом деле мы испытали что-то вроде ощущения теплоты“.
Кроме того, было немало „огненных отрядов“ — разоблачителей, отправлявшихся на место событий с целью установить истину и неизменно возвращавшихся посрамленными. В 70-х корпорация, изучавшая местность на предмет залегания урана, финансировала несколько серьезных исследований. В 80-х некий профессор из университета Сула Росса набрал большую партию студентов и добровольцев, снабженную для координации действий переговорными устройствами и корректировкой с воздуха. Но сколько бы раз группа ни приближалась к огням, они неизменно гасли или быстро исчезали из поля зрения. Пэт Кини, геолог из Форт-Уэрта, приехал в Марфу по делу и подпал под очарование огней. В надежде обнаружить их источник он провел серию экспериментов, чтобы исключить версии автомобильных фар и прочих искусственных источников света, а затем сумел очертить местность, в которой наблюдаются оставшиеся необъяснимые огни. Потом он вернулся в обществе еще одного геолога, Элвуда Райта. Оба они ехали в машине по узкой сельской дороге, когда обнаружили пару огней, движущихся неподалеку. Кини так описал происшедшее:
Казалось, они двигались со скоростью сто пятьдесят — двести миль в час, но, разумеется, у меня не было возможности измерить точно. Огни спугнули нескольких лошадей, почти прошли сквозь них. Лошади принялись лягаться и поскакали через заросшую кактусами площадку, пытаясь избавиться от этого. Огни подошли к обочине дороги и остановились. Несколько раз я замечал огни вокруг старого ангара, что стоит на бывшем военном аэродроме. Ну хорошо, один из огней не в счет из-за этого ангара, но другой оставался у края дороги. Он продолжал двигаться вокруг кустов, как будто знал, что мы хотим подобраться к нему как можно ближе. Будто бы он был наделен разумом. Казалось даже, что он умнее нас. Он заставил нас почувствовать себя довольно глупо. Он был правильной круглой формы, размером с дыню-канталупу, и метался по кустарнику, как будто в поисках чего-то. Когда огонь останавливался, он делался более тусклым, но когда возобновлял движение, то опять набирал яркость. Наконец он выкатился на середину дороги в двадцати ярдах от нас и попросту застыл там. Я не стал выключать мотор, и Элвуд сказал: „Давай же, сомнем его в лепешку, проедемся по нему“. Огонь немедленно стал по-настоящему ярким и взмыл как ракета.
Мэр Марфы Фриц Каль отклоняет большинство отчетов непосредственных свидетелей как „дурацкие россказни“ (хотя испытывает определенное уважение к Кини). За много лет до того как сделаться мэром, Каль был военным инструктором на летном поле Марфы и однажды провел ночь в погоне за огнями на учебном
Но огни продолжают наблюдаться, и каждые выходные на закате (как случилось в первый вечер конференции) люди собираются на окраине дороги и ждут их явления. Только после полуночи толпа начинает редеть, и дорога опять оказывается в условиях, о которых повествуют рассказы непосредственных наблюдателей.
Некоторые говорят, что место заколдовано… еще во времена первопоселенцев; другие — что старый индейский вождь, пророк или колдун, занимался здесь своим шаманством, пока эти земли не были открыты… Место несомненно продолжает оставаться под властью какой-то колдовской силы, которая насылает чары на умы добрых людей… Они подвержены разнообразным суевериям, видениям, они впадают в транс и часто видят странные знаки, слышат музыку и голоса в воздухе… звезды падают и метеоры сверкают над долиной гораздо чаще, чем где бы то ни было.
Это не описание Марфы, но могло бы быть им, с точностью до мельчайших деталей. Так Вашингтон Ирвинг описывает Вестчестер, штат Нью-Йорк, в окрестностях которого бродил Всадник без Головы. [43] И у водителя, поздно ночью путешествующего между Марфой и Альпиной, всегда есть некоторое сходство с Икабодом Крейном, пытающимся пробраться через Сонную Лощину, а у перевала Паисано, где огни имеют обыкновение исчезать, — с церковным мостом, где Всадник превратился „в огненную вспышку“.
43
Всадник без Головы встречается не только у Майн Рида, но и у Вашингтона Ирвинга, в рассказе «Легенда о Сонной Лощине».
В последний день симпозиума выступали важные шишки, Гери и Ольденбург. И снова провокационные утверждения.
„Я за искусство, которое не сидит на собственной заднице в музее“, — объявил Ольденбург. Он и его жена и соавтор Косье ван Брюгген сменяли друг друга у кафедры; пока один говорил, другой нажимал кнопки проектора. Ван Брюгген так описала типичное отношение архитекторов к скульптуре: скульптура имеет отношение к архитектуре „не больше, чем дерьмо к тротуару“. Подобно Ирвину, днем раньше, эти двое выглядели взбудораженными. Среди их слайдов был проект скульптурного изображения двух гигантских медных унитазных поплавков, которые предполагалось установить рядом с галереей Тейт Жака Херцога (к коему они вскоре выразили недвусмысленное презрение). К тому времени как на сцену вышел Гери, в воздухе успело повиснуть напряжение.
„Дон Джадд ненавидел мои работы“, — сказал Гери, испытывая, казалось, извращенное удовольствие от этого факта. Возможно, его спровоцировал холодный прием, но преимущественно он защищал здание музея Гуггенхайма от обвинений в том, что оно подавляет выставленные там экспонаты (этакий антитезис ко всему, что можно сказать о неоформленных пространствах и чистых формах марфинских инсталляций Джадда), настаивая на том, что „художники хотят видеть, что их работы занимают важное место“. (Опять не вполне „концепция Марфы“.) Потом Гери говорил о другой своей недавней работе — о рыбном ресторане с водруженной на нем рыбиной, которую он нарочно развернул в сторону окон находящегося по соседству пятизвездочного отеля. „Хозяин сказал мне, что не хочет, чтобы постояльцы смотрели в задницу рыбе“, — объяснил Гери. Будущие проекты включали кафетерий „Конде Наст“ в Нью-Йорке (набросок, передающий представления Гери о том, как должна выглядеть официантка из „Конде Наст“, изображал длинноногую девицу в короткой юбке и солнцезащитных очках, с губами, сложенными в поцелуе) и массивные ворота для города Модена в Италии. Первоначально мэр Модены предполагал выделить на проект миллион долларов, „но там и сям примазывается посторонняя публика, и денег вряд ли хватит, — сказал Гери, — а я не собираюсь жить в Модене, где нет отеля „El Paisano““.
Когда доклады закончились, участники собрались вокруг длинного стола Дональда Джадда, чтобы обсудить работы друг друга и побеседовать на общие темы. Очень скоро выяснились основные идеологические направления. Ирвин дал финальный залп по критикам, уличенным в „лизании задницы“. Косье ван Брюгген ополчилась на Жака Херцога за проект расширения галереи Тейт, который она назвала убогим. Посрамленный Херцог обвел аудиторию горящим взором и изрек: „Это вам не дерьмо какое-нибудь“. Его немедленно прервала художница Рони Хорн, улучившая минутку, чтобы провозгласить: „Вся эта архитектура реально сексуальна“. Аудитория застучала своими стальными стульями, а лучезарный Гери воздел кулаки над головой, подобно победившему борцу.