Лучшее за год XXIV: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Шрифт:
— Гм… теперь мы переходим к дискуссии о ценности знания?
— Кто его ценит, вот вопрос?
Он тоже умел к слову вставить цитату:
— Слушай, Марк Твен говорил, что чудо науки в том, какое множество умозаключений можно вывести из одного установленного факта.
— С моего места их видно не так уж много.
Она сдержанно улыбнулась и снова взметнула волосами. Он невольно признался себе, что на него это отлично действует.
— Мне нравится астрономия.
— Понятно, только это не значит, что ты ей нравишься. Во всяком случае не слишком.
— Так что, мне?.. — Раз у нее
— Может, заняться чем-то, где твои усилия будут вознаграждаться?
— Например?
— Компьютеры. Математика. Смотри шире. Попробуй наняться в хеджевый фонд аналитиком.
Хеджевый фонд… Он с трудом припомнил, чем они занимаются.
— Они страхуют краткосрочные рыночные вложения?
— Точно. И там требуются хорошие математики. Я в Интернете вычитала. — Что ему в ней нравилось, так это острый ум. — Анализ данных, которым занимаешься ты, ку-уда сложнее, чем работа Герба Линцфилда.
— Герб?..
— Один мой знакомый, обедает в том же индийском кафе, куда и мы иногда заходим. — Взгляд ее затуманился, и он задумался, что еще они обсуждали с этим Гербом. Уж не его ли? — Он рассчитывает страховые риски на бонды.
— Для корпорации или для муниципалов?
— Э… кажется, для корпорации. — Снова тот же затуманенный взгляд.
— Я не для того вложил шесть лет жизни в аспирантуру и диссертацию, чтобы…
— Понимаю, милый, — взгляд вдруг потеплел, — но ты сделал все, что мог.
— Сделал? Ничего я еще не сделал.
— Ну, я просто хочу сказать, что ты мог бы заняться и чем-то другим. Раз здесь… не получается.
Задумавшись, он принялся рассказывать ей о лабиринтах академической политики. Большинство астрономов в Калифорнийском университете в Ирвине занимались близлежащими галактиками, рассматривали детали эволюции звезд и прочие масштабные космологические явления. А он работал в промежуточной области — выискивал диковинных зверей, проявляющихся в радио- и микроволновой частях спектра. В этой области знаний шла большая конкуренция, но это ему и нравилось. Так он объяснял, почему делает то, что делает. Почему прикладывает столько сил для достижения цели. Ради слышавшейся только ему музыки он отодвинул в сторону личную жизнь, так что их роман увядал, а о долговременных отношениях и речи не было.
— Так вот почему ты, попав туда, остался без… связей? — Она задумчиво поджала губы.
— Угу, хотелось иметь свободу действий.
— Свободу для…
— Вот для этого.
Он широко взмахнул рукой, с горестной иронией охватив все его воображаемые достижения. Желанные назначения, способ вырваться из аспирантской рутины, ассистентская должность в КУИ на сожженном солнцем побережье округа Оранж, где жизнь обходится безумно дорого. Он выиграл конкурс у сотни претендентов. А почему бы и нет? У него, несомненно, хорошая голова, отточенные исследовательские навыки и связи, и к тому же он настойчив до зубовного скрежета, чем отпугивает большинство женщин. Они при взгляде на него будто слышат шепоток: «Осторожно, карьерист». Казалось, небеса открылись перед ним.
Но то было тогда.
Он криво улыбнулся ей — горестная усмешка, но все же он почувствовал
— Я не сдаюсь. Пока еще нет.
— Ну, ты просто поразмысли на этот счет. — Она медленно погладила его по плечу, и глаза у нее стали грустными. — Просто поразмысли…
— Конечно.
Он знал, в каком мире она живет, видел, как она работает над газетными статьями, перечитывая биографии отцов-основателей и зарываясь в книги о «лидерстве», отыскивая в них ключ к подъему в оживленной деловой атмосфере.
— Обещаешь? — Это прозвучало на удивление жалостно. Он невесело усмехнулся:
— Куда я денусь, сама понимаешь.
Однако ее слова причинили ему боль. Главным образом потому, что посеяли холодное сомнение в его собственной душе.
Позже, в ту же ночь, лежа в ее постели, он заново проигрывал сцену. Вопреки всем усилиям Ирэн, она теперь казалась главным событием дня.
Проклятие, думал Ральф. Опередили!
И кто? Энди Лэйкхерст! Ему пришлось закусить губу и переключиться на экран, где только что появилась статья, присланная из Лос-Аламосской библиотеки, веб-сайт «астро-ф».
Снимок в радиоспектре того самого объекта, что должен был прославить Ральфа. G369.23-0.82. Качество наблюдений потрясающее. Яркие, четкие, подробные. Лучше, чем у него.
Он стукнул кулаком по диску, расплескав свой кофе.
Проклятие!
И стал промокать лужицу, залившую несколько постановок задач, записанных им в последнее время.
Уставившись на перекачанный предварительный оттиск, исходя паром, он увидел, что Энди со своей группой получил по-настоящему точные данные на его — его! — новый объект, G369.23-0.82. Как видно, времени для наблюдений у них было вдоволь и задержек не случалось.
Где? Он нашел глазами обычные данные о наблюдениях и… Аресибо! Ему там дали время для наблюдений? Здорово же ему пришлось нажать. Или повезло, кто-то выпал из графика? В Аресибо самая большая в мире тарелка, целый круглый ковш посреди тропических джунглей, только неподвижный. Приходится дожидаться нужного момента, а потом синхронизировать с антеннами в других точках мира, чтобы получить карту.
И старый добрый однокашник Энди это сделал! Прямолинейные, серьезные манеры Энди смягчались легкой улыбкой, открывающей ему все двери, порою даже двери спален. Может, он сговорился с Бет Конвэй из Аресибо?
«Нет, — подумал Ральф, — это недостойно меня». Он наткнулся на G369.23-0.82 и сделал напрашивавшийся следующий шаг, только и всего.
Кроме того, Энди закончил Гарвард, а это помогает жить. Еще как. А все же досадно. Ральф до сих пор дожидался вестей от Харкина, обещавшего выжать для него немного времени на Очень Большом Массиве. [109] Да, уже шесть недель дожидался.
И, как будто этого мало, через пять минут ему предстояла встреча с деканом. Он снова пробежал глазами статью Энди. Работа была превосходная. К сожалению.
109
Very Large Array (VLA) — комплекс из 27 радиотелескопов.