Лучший частный детектив
Шрифт:
Старик рассказывал, как однажды ночью они пришли в дом гласного городской думы. Тот был очень богатым человеком. Ему принадлежали рудники, заводы, газеты. К этому времени он успел отправить из города свою семью, но сам по каким-то причинам остался. Из разговора между ним и Клещём стало понятно, что они давно знакомы. Якобы даже работал Клещ когда-то у гласного, но был уволен за какое-то тёмное дело.
Палач знала свою работу, и вскоре саквояж был почти полон. После этого Клещ велел Старику взвалить на себя безвольное тело живого ещё гласного и идти за ними. Шли не долго, менее версты. Уже слегка светало, когда пришли на пересечение улиц Полицейской
Клещ велел ему ждать снаружи, а сам вместе с Палачом, которая, играя, взвалила тело председателя на плечо и скрылись за дверью. Вскоре оттуда раздалась стрельба, а затем всё стихло. Отсутствовали они меньше часа, а когда вышли, то Клещ, не говоря ни слова, выстрелил в Старика. Тот упал, потеряв сознание, и его, видимо, сочли мёртвым. Но он ожил: пуля прошла по касательной, оставив глубокий след у виска. Старик при этом охотно показывал шрам на совершенно лысой голове.
Его нашли утром прохожие, среди которых случайно оказался врач. Старик довольно быстро пошёл на поправку, но память вернулась к нему только спустя почти год. Однажды утром, проснувшись, он вдруг вспомнил всё, что произошло той ночью, и даже нашёл впоследствии тот дом по характерной лепнине над входом в виде головы ухмыляющегося сатира. Там внутри оказались четыре квартиры, три из которых были заняты жильцами, а дверь четвёртой на первом этаже — заколочена. Соседка сказала, что там есть хозяева, но они сейчас воюют где-то на юге, и квартира значится за ними. Вселяться туда никто не рискует, чтобы потом не было неприятностей.
Потом он сам воевал в Средней Азии в армии Котовского, застрял надолго в Ташкенте, а там и война с немцами подоспела. Закончил он её на Дальнем Востоке в чине старшины. Затем демобилизовался в Перми, там же женился, развёлся, и уже ближе к старости оказался в городе своей молодости. Жил в общежитии, семьи не завёл и в итоге два года назад оказался здесь, в доме престарелых.
Кто-то из нас спросил его, не пришлось ли ему ещё раз быть в том доме, возле которого в него стреляли. Был, ответил Старик, был незадолго до выхода на пенсию. Красного кирпича дом, как ни странно, уцелел. Даже сатир с его злой не то улыбкой, не то ухмылкой над входом сохранился. Он не стал заходить внутрь, почему-то ощутив вдруг неосознанный страх, пришедший неизвестно откуда. Он ушёл тогда и, уже свернув на соседнюю улицу, обернулся, чтобы ещё раз запечатлеть в памяти этот злополучный дом.
К этому времени в его голове, скорее всего, по причине ранения, полученного тогда ранним утром, всё чаще стали рождаться видения, связанные с событиями времён революции. Убитые тогда люди представали в этих видениях словно живые. И это было страшно, очень страшно, особенно в преддверии близкой уже смерти.
Он обернулся, и тогда ему показалось, что у входа в дом стоит Палач и провожает его холодным взглядом убийцы.
Выслушав эту историю, я предположил, что всё рассказанное Стариком не более, чем плод воспалённой старческой фантазии, рождённой в каменеющем старческом мозгу. И что, спросил я, он может сказать, как звали командира того спецотряда и его Палача. Он долго молчал, наклонив голову, видимо, пытаясь что-то вспомнить, а потом поднял ко мне выцветшие глаза бледно-голубого цвета, и сказал, что это невозможно забыть, поскольку ему никогда больше не встречались такие имена: Варфоломей и Домна.
Мы потом долго обсуждали этот рассказ, говорили с персоналом и решили, что это всё-таки результат прогрессирующего
Я скопировал собственно статью и комментарий к ней, ещё раз внимательно перечитал материал и задумался. Информация была интересной и уже даже в таком виде позволяла не только ответить на многие вопросы, но и поставить новые. Я отослал всё на почту Успенцеву и Даше, после чего отправился спать.
Встретились мы на следующий день к вечеру. Даша приехала после рабочего дня, Успенцев был где-то на выезде, но успел к обеду, который я приготовил собственноручно. Мало кто догадывается о том, что я люблю готовить, и мне удаются даже очень сложные в технологическом отношении блюда.
Сегодня у нас на столе стояла супница, наполненная крем-супом из шампиньонов, рядом с ней красовалась большая фарфоровая миска с фирменным овощным салатом, секрет приготовления которого я никому не раскрываю, а в чугунной посудине на печке в особом соусе томились куриные бёдрышки, к которым была приготовлена цветная капуста в сухарях. Бутылка в меру охлаждённого красного мерло завершала композицию. На десерт моим друзьям я хотел предложить на выбор мороженое и кофе. Сегодня даже стол был сервирован не на кухне, как обычно, а в гостиной, что случалось крайне редко.
— Не понял! Что означает эта буржуазная роскошь? — деловито потирая руки, осведомился Успенцев.
— Это вместо ожидаемого «спасибо»? — вопросом на вопрос ответил я.
— Спасибо будет после дегустации. Нет, скажи честно, Игорёк, чего это ты вдруг решил нас удивить таким необычным образом?
— Ты не поверишь, каким простым может быть ответ на твой замысловатый вопрос: на меня просто нашло. Вот и всё. Даша, кстати, как воспитанная барышня просто замерла в восторге.
— Она молчит, — подала голос девушка, — потому что не может прийти в себя. Если всё это ещё и так вкусно, как выглядит, то я просто поражаюсь твоим талантам, Игорь.
— Поражаться, мисс Хадсон, будете в процессе принятия пищи. Ты лучше, Дашенька, скажи, почему при таких достоинствах этот человек ещё не укладывает по вечерам спать собственных детей? Ты, будучи девушкой свободной, озаботилась бы как-нибудь этой проблемой на досуге. Обрати внимание, кстати, как смутился при этих словах наш пишущий друг. И это, насколько я мог заметить, уже не первый раз!
— Спасибо, я подумаю над этой проблемой, дорогой Ватсон, так обеспокоенный проблемой деторождения вообще, и моим, матримониальным статусом, в частности.
— Ребята, заканчивайте ваши шутки, и прошу за стол, пока всё горячее. Не напрасно же я парился у плиты. Алексей, разлей, будь так добр, вино.
— Не вопрос, я уже в процессе.
Обед прошел под комплименты участников. Уже под десерт, смакуя фисташковое мороженое, которое мог поглощать в неограниченном количестве, Успенцев спросил:
— Слушай, Игорёк, как тебе удалось добыть эту информацию? Я имею в виду Хромовых.
— Ну, вообще говоря, случайно, или почти случайно. Это не главное. Лучше скажи, что ты думаешь об этом?