Лучший частный детектив
Шрифт:
— Я… А давай спросим об этом мисс Хадсон. Дашенька, что ты можешь сказать нам об этом деле в свете новых сведений?
Девушка аккуратно положила ложку на блюдце.
— Знаете, ребята, я долго думала и вот что могу сказать по этому поводу. Если исходить из того, что Хрунов и Хромов — одно и то же лицо, а для этого есть все основания, то выводы можно сделать следующие. Во-первых, все члены загадочного кружка Землячки впоследствии пролили такое море крови, словно не могли насытиться ею; во-вторых, становится ясной причина исчезновения Мины Копылова, и, в-третьих, мы знаем, что существует некий дом, в котором могут найтись недостающие сведения
Одно только смущает меня: как мог убогий помощник гласного, если верить словам Хворостовского, превратиться в монстра из рассказа Старика, которого опасался даже сам Нестор Махно? И та ли это Домна по прозвищу Палач, на пропитание которой Копылов к рождеству выделял дополнительно пять рублей?
— Да, всё так, Даша, — добавил Лёшка, помешивая кофе, — ты права: многое стало ясным, но появились и новые вопросы. Для меня тоже непонятно: как могли так преобразиться убогий клерк и его несчастная сестра? Кстати, если в рассказе Старика действительно фигурируют наши герои, то в 1919 году Хромову должно быть около сорока, а его сестре около двадцати пяти — тридцати, что вполне реально. Интересно, как сложилась их дальнейшая судьба?
— Если верить рассказу того старика, — вмешался я, — то у этих ребят был неслабый жёлтый саквояж. В те годы они могли запросто уйти за границу и безбедно жить там до глубокой старости.
— Да, согласен, вполне реальный вариант. Хотя чисто между нами, по разным причинам я не верю в такое развитие событий.
— Почему, Ватсон? Чем вызвано такое недоверие к моей версии?
— А тем, дорогой мистер Холмс, что мне не даёт покоя одна фраза в том комментарии. Помните, «…ему показалось, что у входа в дом стоит Палач и провожает его холодным взглядом убийцы». Поверьте моей интуиции сыскаря со стажем, это не простое предчувствие, а скорее результат сложной работы подсознания. Жаль, что помер этот Старик, интересно было бы с ним поговорить.
— Хорошо, давайте подобьём, что мы имеем на этот час. Мы знаем, что в 1900 году Хромов служит на посылках у Копылова, не представляя собой ничего примечательного. У него на попечении находится малолетняя сестра, у которой имеется какой-то дефект — физический или умственный, этого мы не знаем — для которой хозяин выделяет деньги на пропитание.
В 1902–1903 годах печально известная всем Землячка создаёт в Екатеринославе какой-то таинственный кружок, в который входит некто Хрунов. Имя и отчество у него такие же, как и у нашего героя, а кличка его «Клещ». Все члены этого кружка впоследствии стали известными палачами, и при этом все они умерли от старости, своей смертью.
В 1919 году, если верить рассказу Старика, особым отрядом в составе армии Махно командует уже известный нам Клещ, и сам Нестор Иванович опасается его задевать. Пытками над пленными в отряде занимается некая девица, которую называют характерным именем — Палач. У неё имеется дефект — несвязная речь. Понимает её только Клещ, который по непроверенным сведениям приходится ей братом.
При взятии армией Махно Екатеринослава этот Клещ с сестрой находят Копылова, пытают его, забирают драгоценности и переносят ещё живого в некий дом в балке на берегу речушки. Выйдя оттуда, они стреляют в Старика, который помогал им в этой операции, и уходят, будучи уверенными в том, что он мёртв.
К этому дому с головой сатира над входом Старик возвращается
Вот, собственно, и всё. Хочу спросить вас, господа, ну и что это нам даёт?
Успенцев и Даша молчали, обдумывая услышанное.
— По-моему, ребята, — задумчиво начала Даша, — мы забыли о том, с чего началась эта история. А началась она со старых газетных вырезок, случайно найденных мною в архиве. В них рассказывалось о серии ритуальных убийств девушек, произошедших в 1900 году. Позднее даже подозревали в этом журналиста Хворостовского, который неожиданно исчез. И всё бы ничего, если бы не похожее убийство, произошедшее несколько дней назад неподалёку отсюда на старой улице в том же месте, что и сто пятнадцать лет назад. Как всё это связать с теми данными, которыми мы уже располагаем? Что думаешь по этому поводу, Игорь?
— Думаю, что на этом этапе нам не хватает информации.
— Да, ты прав, не хватает, — согласился Успенцев, — поэтому предлагаю следующее. Завтра мы пойдём в балку, найдём этот дом с сатиром над входом и выясним, какую тайну он хранит. Кто знает, не стоит ли там в каком-нибудь подвальчике тот самый саквояж из жёлтой кожи, полный драгоценностей. Впрочем, это шутка, господа частные дознаватели.
Дашенька, попытайся, пожалуйста, в своём ведомстве узнать что-либо об этом доме. Адрес, по которому он находится, ты получишь завтра. Я, в свою очередь, тоже займусь им.
— Хорошо, я попытаюсь.
Мы долго ещё обсуждали дело, которым вынуждены были заняться совершенно случайно. Ближе к девяти вечера Успенцев потянулся и сказал, что ему уже пора на покой.
— Даша, тебя проводить?
— Да, если не трудно. Что-то мне как-то не по себе сегодня.
— Перестань, девочка, с тобой рядом майор полиции, а это не хухры-мухры, знаете ли.
— Прости, я в суматохе как-то забыла об этом, господин майор.
Они ушли, а через пятнадцать минут вернулись.
— Что случилось? — спросил я удивлённо, открывая дверь.
— Ты не поверишь, но там такой туман, какого я ещё не видел в своей жизни. Кошмар, в шаге ничего не видно. Ехать в машине опасно, пешком как-то стрёмно. Ты не будешь возражать, если мы останемся у тебя?
— Конечно, что за разговор! Располагайтесь как обычно: Даша в спальне, ты в гостиной. Где что лежит, знаете сами. Я, с вашего позволения, тоже отправлюсь спать, устал за день.
В кабинете я открыл окно и выглянул наружу. Сплошная стена плотного тумана начиналась в полуметре от стены. Не видно было даже кончиков пальцев собственной руки, вытянутой в это влажное молочно-белое месиво. Да, Успенцев прав: такого ещё не было. Я закрыл окно и лёг спать.
Время, необходимое для свершения второго действия Ритуала, неумолимо приближалось к концу. Если сегодня ночью не выполнить необходимые действия, то потом нужно будет спустя тринадцать месяцев начинать всё заново. А это было опасно, поскольку Тень уже сейчас каким-то звериным чутьём ощущала опасность, исходящую из внешнего мира, который всегда был враждебен ей.
Ничего, скоро всё изменится, и этот чужой, но такой яркий и притягательный мир будет у ног человека, прошедшего Ритуал. Тень знала, что так уже было однажды, и верила, что ей тоже удастся пройти этот непростой путь.