Лучший ингредиент любого зелья - это огневиски
Шрифт:
Сам же Скаб выбрал для визита в дом Поттеров свой привычный прикид, который ему иногда было очень жаль прятать под лимонной мантией: черную рубашку, кожаный жилет с вычурными пуговицами, темные брюки (клетчатые решил не надевать во избежание малфой-мэноровских флешбэков). И кожаное, стильно потрепанное пальто. В отличие от ужина с Грейнджерами, где он должен был предстать в лучшем из своих возможных вариантов, сегодня Крейг не стал скрывать чарами татуировки на веках, намереваясь явить миру Уизли все свое пиратско-оборотническое великолепие. Чтоб боялись.
Закончив с визуальной
В заключении он часто вспоминал свой бой с Билли. И взгляд старого оборотня, направленный на авроров. И Гермиону. «Ни в чем себе не отказывай, малыш, и тоже таким станешь». Много пустых и темных дней Крейгу понадобилось, чтобы понять: за кого он на самом деле сражался. И как близок был тогда к тому, чтобы потерять ее. Если бы он не смог подняться…
Грядущая Луна добавила решительности защищать своё любой ценой. Несколько дней Крейг уже принимал вместе с другими зарегистрированными оборотнями своё Аконитовое зелье, все шло нормально, за исключением странного желания малышки пойти покаяться перед этой Уизли. Но Гермиона была непреклонна в своем решении, Скабиору осталось только поддержать ее и, конечно, увязаться следом.
— Только, пожалуйста, веди себя хорошо, — нахмурилась Гермиона, поднимаясь по ступенькам на крыльцо. Пришлось даже оглянуться назад, оттого что она аж самым спинным мозгом ощутила широту ответного оскала.
Скабиор послушно кивнул, однако улыбка, застывшая на его лице, не сулила ничего подобного. Гермиона нахмурилась еще больше.
— Я всегда веду себя хорошо, — не меняя хищного выражения, ответил МакНейр, направляясь следом за ней.
Гермиона застыла перед дверью и постучала по дереву тяжелым старинным кольцом, зажатым в пасти у горгульи. О, ну к черту же! У них за спиной триумфальный суд, после которого она думала, что уже ничего не боится, не волнуется и все такое. В целом так и было, но сейчас у Гермионы противно засосало под ложечкой. Она несколько дней обдумывала свое обращение к Молли и…
Дверь открылась. На пороге стоял Кричер. Его лицо исказилось гримасой ненависти, едва он поднял глаза и увидел тех, кто посмел осквернить своим присутствием благородный дом Блэков.
— Привет, Кричер, — поздоровалась Гермиона, намереваясь пройти внутрь дома. Однако эльф скорчил такое лицо, будто ему насильно скормили ведро подгнивших флоббер-червей: рот исказился в отвращении. Черные бусинки глаз, источающие неземной холод, замерли на девушке. Ну, начинается, вздохнула про себя волшебница.
— Бедный дом Блэков посетила грязнокровая тв… — не успел Кричер закончить свой пассаж, как раздался крик:
— Кричер! Заткнись!
— Гермиона, проходи, извини, но ты же знаешь его, — извиняющимся тоном продолжил Поттер, жестом прогоняя эльфа от входа, чтобы дать гостям наконец-то зайти внутрь. Домовик нехотя подвинулся на пару шагов, но позиции не сдал и, приняв защитную позу, окаменел. Гермиона подняла взгляд от его горящих ненавистью глаз. Она так и не привыкла.
Одним из негативных последствий реформы эльфов для Грейнджер лично стали резко ухудшившиеся отношения с Кричером. Он ее и до реформы-то не жаловал, а теперь стал люто ненавидеть за то, что она посмела отнять у настоящих домовиков весь смысл их существования — вечное и безусловное служение благородным хозяевам. Кричер раз за разом рвал трудовые договора и постоянно причитал о том, что нет для эльфа большего позора, чем остаться без дома и без работы. В итоге Гарри как-то сумел приказать ему поставить закорючку на министерском бланке и тем самым заключить трудовой договор с мистером Поттером. Гермиона с тех пор стала главным врагом эльфа. Каждый визит на Гриммо начинался и заканчивался примерно одинаково.
Видимо, вся самооценка Кричера в личной иерархии строилась на том, что он был — и оставался — домовиком самих Блэков. А теперь он служил каким-то Поттерам, да еще и с примесью Уизли. Однако Джинни в силу характера таких проблем, как у Гермионы, не испытывала, сумев добиться от Кричера уважения.
— Идем в гостиную, — Гарри, одетый в свои любимые маггловские шмотки — синие джинсы и красную олимпийку, принял у Гермионы легкое пальто и сам повесил его на кованую напольную вешалку. Он старался успеть быстрее Кричера, а то были прецеденты: как-то эльф совершенно случайно искупал в грязной воде парадную мантию Гермионы, надетую по случаю празднования Победы.
— Добрый вечер, — Скабиор зашел в дом и протянул руку Гарри для рукопожатия, которое Поттер поддержал без заминки. Кричер же усиленно шмыгал длинным носом, пытаясь по запаху опознать незнакомца в кожаном плаще.
— Добрый, мистер МакНейр, — с притворным почтением произнес Гарри, опустив взгляд на домовика. Скабиор непонимающе изогнул темную бровь: и Поттер туда же?
— МакНейр? — благоговейно выдохнул домовик, весь встрепенувшись, поднял взгляд наверх, откуда на него озадаченно смотрел оборотень. — Благородное семейство МакНейров из Абердина?
— Типа того, парень, — с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, оскалился Скабиор, приосанившись, как должно чистокровному волшебнику. Кричер даже на «парня» не среагировал, продолжал вглядываться в бывшего егеря чуть ли не влюбленными глазами. — Крейг МакНейр, сын Гленны МакМанус из Эдинбурга.
Хмурое лицо домовика на несколько секунд просияло, словно слова оборотня озарили его мрачные дни, в которых Кричера окружали лишь грязнокровки, полукровки да различные предатели крови. Гермиона хмыкнула и закатила глаза. Истинно черная неблагодарность. Гермиона даже ткнула Скабиора локтем в бок, призывая перестать рисоваться перед домовиком. Они тут вообще не за этим!