Лучший исторический детектив – 2

Сороковик Александр

После этого он поселился в Москве. Покинутый всеми, он жил один-одинёшенек в своём доме на Тверском бульваре, притеснял свою дворню и разорял мужиков. Завёл большую библиотеку и целый гарем, состоявший из курских красавиц, которых он заманил к себе из деревни, где находилось его именье. И то и другое он держал взаперти.

Лишённый всяких занятий и скрывая страшное самолюбие, доходившее до наивности, он скупал разные женские украшения и дорогие побрякушки, которые на свадьбу подарил своей избраннице, Наталье Константиновне Полянской, находившейся в дальнем родстве с московским генерал-губернатором Растопчиным.

Но

и женившись, Павел Александрович, гвардии капитан в отставке не стал лучше. Недаром Козьма Прутков написал в любимом журнале Эссена, что не каждый капитан — исправник, как называлась судебная полицейская должность в царской России. Но, выйдя в отставку, он будто бы, сам того не замечая, превратился в капитана-исправника судебного ведомства. Эссен постоянно заводил ненужные тяжбы, которые, зная русское судопроизводство, вёл с особым ожесточением. Двадцать лет (!) длился у него процесс об аматиевской скрипке [6] и кончился тем, что он выиграл её.

6

Аматиевская скрипка — одна из скрипок производства семьи знаменитого скрипичного мастера Амати.

Будучи в отставке, он, по газетам, приравнивая к себе повышение своих бывших сослуживцев, всюду покупал ордена, не торгуясь и не скупясь на эти, казалось бы, странные и весьма дорогие приобретения. Все ордена, изготовленные из драгметаллов и украшенные драгоценными каменьями, он складывал в специально изготовленную шкатулку-сейф, похожую на походный сундучок, как скорбное напоминание: вот ещё чем он мог быть изукрашен, не попади он тогда в опалу после пощёчины на обеде у генерал-губернатора.

Из справки Канцлера российских императорских и царских орденов Комитета о службе чинов гражданского ведомства и о наградах «О коллекции российских орденов П.А.Эссена от 17 марта 1889 г.»:

Мы, официальные лица, назначенные его превосходительством генералом Воронцовым-Дашковым в Комиссию по проведению инвентаризации, подтверждаем настоящим подписанием этого документа, что на 17 марта 1889 года предоставленная нам на проверку коллекция Эссена П.А. располагает:

1. Орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия в виде наперсного креста на Георгиевской ленте.2. Орден Святого Апостола Андрея Первозванного: звезда ордена. 3.Орден Святой Великомученицы Екатерины: звезда и знаки ордена, усыпанные драгоценными камнями. 4. Орден Святого Равноапостольного князя Владимира 2 степени. 5.Орден Святой Анны 1 степени: знаки ордена с бриллиантовыми украшениями. 6. Орден Святого Станислава 1 степени: звезда ордена. 7. Орден Святого Иоанна Иерусалимского: знак ордена. А также шитые орденские звёзды периода первой половины 19 века.

Свою коллекцию орденов Павел Эссен хранил как зеницу ока. После смерти хозяина она по наследству перешла к его сыну Виктору. От того — к старшему сыну Виктора Николаю. Коллекция царских орденов самым чудесным образом пережила все русские революции, военный коммунизм, сталинскую индустриализацию и была, как говорилось в справке Госхрана, утрачена на Юге Курской

области, в 1943 году, во время немецкой оккупации области, куда, пытаясь спасти уникальную коллекцию, вывезли её сотрудницы государственного Исторического музея.

Царский перстень с бриллиантом в 12 карат и надписью на обратной стороне кольца «Усердие всё превозмогает» в справках комиссии Воронцова-Дашкова, Госхрана СССР и Исторического музея, копии которых имелись в доме Семионовых-Эссенов, не упоминался.

ПЛОХ ТОТ СОЛДАТ, КОТОРЫЙ НЕ МЕЧТАЕТ СПАТЬ С ГЕНЕРАЛОМ

«Когда кажется, что весь мир настроен против тебя, помни, что самолёт взлетает против ветра»

(Генри Форд)

Игорь Лаврищев родился в семье простых колхозников в деревне Гуево. Село, пережив войну, послевоенные голодные годы, горбачёвскую перестройку и пореформенное время безвременья с «невозвратными потерями» дотянула до наших дней. Спряталось старинное сельцо, — или как говорили сами гуевцы, «заховалась», — среди гречишных полей и перелесков по дороге на древний городок Суджа, что на Курщине. От Гуево до Украины, её Сумской области, — рукой подать. Два народа перемешались в масштабах одной деревни, будто подтверждая слова Тараса Шевченко: «Чия правда, чия правда, чиi ми дiти?». Правда была одна на всех. И неправда — тоже.

До 9 класса смышленый, всё схватывающий буквально на лету Игорёк Лаврищев, учился в Гуевской восьмилетке, а потом мать определила старшего сына, как самого толкового и способного к учёбе, в Суджанскую школу-интернат. После окончания одиннадцатилетки, осенью того же года Игоря призвали на службу в армию. Отслужив в группе советских войск в Германии, где возил на новеньком ГАЗ-69 командира части, вернулся в Гуево, но шоферить в колхоз не пошёл — устроился в горотдел Суджанской милиции. Через год по совету начальника милиции он поступил на первый курс Всесоюзного заочного юридического института.

Потом, как уже знает мой читатель, на морском песочке произошёл случай, который свёл Игоря с Марией, была любовь, хлопоты новоиспечённых родственников по переводу Лаврищева в Москву, скромная свадьба и житьё-бытьё в элитной высотке на Котельнической Набережной, где ещё в начале пятидесятых обосновалась семья Семионовых-Эссенов.

Дом этот, стоящий в устье Яузы, при первом же знакомстве поразил воображение Лаврищева. А позже, от Сигизмунда Павловича, он узнал некоторые любопытнейшие подробности из его истории.

Оказывается, по замыслу самого Сталина, эта высотка должна была стать стратегическим объектом. Под землёй от неё предполагалось построить тоннель к Кремлю, Новоспасскому монастырю и через Москву-реку. Чтобы их грамотно прорыть, пришлось сдвинуть русло реки Яузы. Лишние свидетели этой стройки режиму были не нужны. А посему строили этот объект заключенные.

Сигизмунд Семионов был знаком с архитектором дома на Котельнической Набережной Дмитрием Чечулиным, мрачным, сосредоточенным в себе и не слишком контактном человеком. Архитектор жил на первом этаже дома на Набережной.