Лучший исторический детектив
Шрифт:
— Дядька, дядька! — орали хлопчики сдвинув на затылок кепки. — Покатай на «Лягушёнке» до площади. Мы тебе потом колеса почистим!
Они кружились вокруг «Opel», облипали его как саранча и тянулись грязными пальцами к никелированным, сверкающим под красным вечерним солнцем, деталям.
— Отойдите! — махал руками Зеленский, возмущаясь голосом тихим, но вполне сердитым. — Прочь! Кому говорят? Какая площадь?! Идите домой, и пусть ваши матери дадут вам еды.
Зеленский достал из кармана
— Зелюнця, ты дома?! — орала Рузя под окнами старинного дома. Время было позднее, но в одном окне еще горел свет.
— Зачем так орать на целую улицу?! Тебе обязательно нужно, чтобы весь квартал знал, что к Зельде пришли гости? А так, чтоб меня завтра не спрашивали соседки, во сколько они ушли, ты не можешь?
— Открывай уже, что в окне стоять, — сказала Рузя и поёжилась от холода. Тонкое крепдешиновое платье хорошо сидело на фигуре, выделяя всё, что нужно, но совсем не грело.
Зельда была занята — она заканчивала срочный заказ. Шикарное свадебное платье занимало всю огромную Зельдину кровать, а шлейф от него лежал у Зели на коленях. Она пришивала к нему кружево, тонкие булавки, натыканные по краю, тускло поблёскивали, от чего платье казалось особенно торжественным. Зельдины чёрные кудри путались с кружевом, образуя загадочный узор, и Рузя ненароком залюбовалась, сдерживая в себе желание прикоснуться к кудрям и булавкам.
— Красивое какое, — сказала Рузя. — Это кто у нас замуж собрался?
— Дочка одного доктора. Да ты не знаешь его. Он богатенький.
— Вижу по платью, что не бедненький, — засмеялась Рузя, потом вдруг повернулась к Зельде и спросила: — А что фамилия этого доктора, не Зеленский случайно?
— Ну, Зеленский, — ответила Зельда и нахмурилась на Рузю. — Это кто тебе уже доложил?
Зельдины тёмные глаза имели удивительное свойство смотреть как будто насквозь и от того Рузе всегда делалось немного не по себе.
— Никто. Я сама догадалась.
— А откуда ты про Зеленского знаешь?
— Знакома.
— Врёшь.
— Не вру. Я на свидание с ним сегодня ходила. А завтра опять пойду!
После этих слов Рузя так пренебрежительно посмотрела на Зельду, не иначе та проигралась на скачках и теперь просила у Рузи на тарелку супа. Но Зельда задала Рузе один вопрос и сбила весь гонор.
— Прости, подружка, я спросить тебя забыла! Так ты в тюрьме сидеть не будешь?
— Нет, не буду, — сказала Рузя сквозь зубы.
— А что так? Не берут? — Зельда хохотала, запрокинув голову. — Нашу Рузю ни в тюрьму, ни замуж не берут!
— А может мне и не надо замуж?
— Гляди! Не предлагали — вот и не надо.
— Можно
— Портвейн будешь? — Зельда отложила шитьё и пошла к буфету. — У меня здесь осталось полбутылки.
— Буду.
До полночи они цедили портвейн, Зельда слушала, как Рузя умудрилась избежать тюрьмы и как удачно повернулась к ней судьба. Поворот казался неожиданным.
— Этот твой Мрозовский — опасный человек, — сказала Зельда задумчиво.
— Почему?!
— Жизнь покажет, — ответила Зельда. В её черных глазах отражалась море вселенской печали. Для клиентов Зельда была приветлива и мила, даже иногда говорила что-нибудь на французском, чтобы утвердиться во французском происхождении, но перед Рузей не притворялась и хандрила не по годам. — Для него люди — мусор. А такие, как мы с тобой, вообще бирюльки, как карты в колоде. Хочешь — тасуй, хочешь — пасьянсом разложи.
— Может, бросишь мне на картах? — попросила Рузя, не особо надеясь на согласие.
Вечер, на удивление, был удачлив для Рузи. Зельда лениво потянулась, встала из-за стола и подошла к буфету. Где-то в верхнем ящичке она хранила карты. Старая засаленная колода вызывала у Рузи брезгливость. Однажды она даже купила новую колоду и принесла подружке.
— На, возьми. Будешь теперь на новых гадать. Хватит уже мусолить эту помойку.
Рузя потянулась к старым картам, лежавшим на столе, и Зельда моментально врезала ей по руке.
— Не тронь. А эти новые можно оставить — в дурачка резаться.
Вот и сейчас Зельда мусолила старую колоду, которая даже на вид казалась тяжёлой. Каждая карта лоснилась затёртыми картинками.
— Скажи мне, почему нельзя сменить колоду? Эти скоро сами развалятся.
— Почему нельзя? Можно. Но кто на них сидеть будет? Нужна девушка не целованная. Ты что ли у нас девушка? — спросила Зельда и захохотала в голос. — Может, ещё и не целованная? Куда тебя ещё не целовали?
Зельда хохотала, прикрыв рот ладонью.
— Цыц ты, шлёндра! Ночь давно! — обиделась Рузя.
Дальше она молча смотрела на то, как Зельда раскладывает карты и слушала гадание. Сколько раз видела, как гадает Зельда, но никогда не могла повторить. Не видела Рузя в картах ничего, кроме самих карт. Зельда рассказала, что гадать её старая цыганка научила, это уже после смерти родителей случилось.
— Под сердцем у тебя обида. На всех обида. Но тебе того не нужно, иначе желчью изойдешь и хуже будет. Вот у тебя казенный король. Над тобой он, а ты под ним. Вот как скажет, так и сделаешь. Но ты ему сейчас не нужна, потому от него нету к тебе интереса. А вот еще один королик, трефовый, тоже из дома казённого. Любовь у него к тебе. Страсть.