Лучший из миров (сборник НФ 1964 г.)
Шрифт:
— Для этого необходимо, чтобы растаяли всё льды Гренландии и Антарктики.
— А если они действительно растают?
— Не вижу оснований, — сказал я и углубился в свои мысли.
Вначале заревели обычные реактивные моторы, а когда самолет поднялся на высоту около двадцати тысяч метров, были включены магнитные двигатели, и в салоне воцарилась тишина, пронизываемая едва уловимым свистом выбрасываемого из магнитной ловушки мощного потока ионизированного газа.
Магнитоплан рассекал разреженный воздух со скоростью пяти тысяч километров в час, а я то и дело
Я удивился, когда обнаружил, что моя квартира заперта. Постучал — дверь открыли. Олла бросилась мне на грудь и зарыдала. Как бы извиняясь, она прошептала:
— Я заперлась, чтобы кто-нибудь случайно не вошел и не увидел, что я плачу…
— А теперь ты мне все объяснишь по порядку, — сказал я, усаживая почти насильно сестру в кресло против себя.
Олла глотнула из стакана какую-то жидкость, наверное лекарство.
— Случилось большое несчастье, Авро… Несчастье, которое грозит всем нам, всем людям…
Она встала и подошла к стеллажу с книгами.
— Вот смотри, — протянула она мне листок бумаги, на которой были нарисованы четыре линии — красная, синяя, зеленая и желтая.
— Это мне оставил Корио. Он сказал, что ты все поймешь. Красная линия показывает рост среднеземной температуры по дням. Синяя — рост влажности в атмосфере. Зеленая — интенсивность ультрафиолетового излучения Солнца. Желтая — интенсивность инфракрасного излучения. Смотри, как круто кривые ползут вверх. С каждым днем активность Солнца увеличивается…
Я посмотрел на кривые. На горизонтальной оси было отложено девяносто интервалов, соответствующих девяноста дням. На вертикальной оси были показаны результаты измерений температуры, влажности и интенсивности радиации. За последние три месяца кривые круто поднялись вверх, почти в три раза превысив значение измеряемых величин вначале. Я с удивлением посмотрел на Оллу.
— Все это пока держится в большом секрете. Но ты сам должен понять, что случится, если так будет продолжаться.
Я кивнул головой и затем спросил:
— А при чем здесь Корио?
— Не торопись. Научные сотрудники из Центральной службы Солнца установили, что так будет продолжаться в течение года. Начнут испаряться океаны, таять льды, Землю окутает плотная пелена водяных паров, сквозь которые будут проникать лишь тепловые лучи. Температурные условия, невыносимые для всего земного…
— А что известно о причинах повышения активности Солнца?
— В своем движении во вселенной Солнце и вся наша планетная система попали в густое облако водорода. Интенсивность реакции синтеза гелия на Солнце возрастает с каждым днем. По данным спектрального анализа, мы пересечем область максимальной плотности водорода через четыре месяца… Если ничего не будет предпринято, температура на Земле
Мне стало жарко, я подошел к окну и отдернул плотный занавес. Впервые за свою жизнь я посмотрел на Солнце с ненавистью. Утреннее, оранжевое, оно казалось зловещим. Я задернул занавес и возвратился к сестре.
— Не плачь. Плакать нехорошо. Я уверен, что наши ученые что-нибудь придумают.
— Я тоже уверена. Корио придумает… Но я его так люблю…
Я ничего не понимал.
— Но, Олла, милая! Какое имеет отношение, ваша любовь к стихийному бедствию?
— Не говори больше об этом, Авро!.. — почти с отчаянием в голосе воскликнула Олла. — Умоляю тебя…
— Почему?
— Потому что… Потому что Корио…
В этот момент дверь комнаты отворилась, вошел Корио. Не обращая на меня внимания, он бросился к Олле и сжал ее в своих объятиях. Я отошел к окну, снова отодвинул занавес и стал смотреть на Солнце. Как все перепуталось всего за несколько часов! Нехорошее чувство неприязни к другу шевельнулось в моем сердце. Что бы там ни было, но к страданиям Оллы он имел какое-то отношение. И вот сейчас он что-то торопливо шепчет ей на ухо, и она отвечает ему таким же торопливым шепотом. Это стало невыносимым. Я резко повернулся к ним и грубо бросил:
— Прекратите эту комедию и объясните, что здесь происходит.
Корио поднялся с дивана и протянул мне обе руки.
— Здравствуй, Авро!
— Здравствуй! Почему плачет Олла?
Я заметил, что лицо его было усталым, глаза ввалились.
— Я ничего толком не могу добиться от нее, — сказал я более мягко. — Она рассказала мне все про задвигающуюся катастрофу. Остальное я не понимаю.
— Я тоже не очень понимаю… Собственно, понимаю только в самых общих чертах… Дело в том, что… как бы тебе сказать… я согласился работать в теоретической группе, которая будет разрабатывать меры и средства для предотвращения бедствия.
— Ну и что же?
— Времени на работу очень мало, чересчур мало, не более десяти дней. Иначе будет поздно.
— Так.
— Ты сам понимаешь, проблема очень сложная. Ее решение требует огромного напряжения ума. Это раз. Второе: решение должно быть абсолютно правильным, потому что за ним сразу последуют практические мероприятия, связанные с деятельностью людей, промышленности и так далее. Просчетов быть не должно. Иначе — гибель…
— Да. Ну и что же?
— Значит, умы, которые в эти десять дней будут работать над проблемой, должны быть необыкновенными. Это должны быть гениальные ученые.
Я с удивлением посмотрел на своего друга. Конечно, он был выдающимся ученым, но гениальным…
— В том то и дело, что ты прав, — угадал мою мысль Корио. — Конечно, я довольно заурядный ученый. Но беда в том, что вообще, как показали недавно выполненные исследования, на Земле не существует ученого, который в такой короткий срок смог бы переработать огромное количество научной информации и найти решение.
— Для переработки научной информации можно привлечь машины.
— Верно. Но для машин нужно составить программу.