Лукавый взгляд с любовью
Шрифт:
Помню, шла летняя сессия второго курса, когда Любовь Борисовну срочно выдернули прямо с экзамена и увезли в областную прокуратуру на допрос и опознание этих тетрадок, измаранных кровью жертвы. Конечно, я поехал с ней. Бедная, она была в ужасе! Об этом можно прочитать в ее воспоминаниях «Когда былого мало».
Так вот, любовь к творческому слову у Любови Борисовны была всегда, она с нею родилась. И после окончания школы совсем не зразу решила поступать на мехмах — бродили в ней мысли о филологическом факультете. Но в принятом решении убедило совершенно справедливое наблюдение, что не все великие писатели были филологами.
А стихи она начала
И таких не проясненных моментов в газетных статьях, к сожалению, много.
— Я женщина такая… — с аналитическим складом ума. Теория относительности, математическая логика, сопротивление материалов — вот что меня влекло с самого детства. Потому-то после школы вопрос выбора профессии передо мной вовсе не стоял — прямиком пошла в университет. На мехмат, естественно.
— И сразу поступили?
— Разумеется.
— В те-то времена…
— Так у меня же Золотая медаль была!
— И что потом?
— Потом был университет. Наш, днепропетровский. После окончания — Институт геотехнической механики, младший научный сотрудник. Поначалу интересно было. А потом… словом, перешла в ДХТИ (Днепропетровский химико-технологический институт, — Примеч. сост.), преподавала. И снова поняла: что-то здесь не то, не получаю я морального удовлетворения. А может, просто я не из тех, кто задерживается на одном месте? Помните, как пел Виктор Цой: «Перемен требуют наши сердца». Я, наверное, из таких людей. Очередным местом прописки стал ВНИИмехчермет — появился в нем новый младший научный сотрудник, механического направления.
— ?!
— Вы что думаете, я чинила какие-то приборы, технику? Моя профессия – это теоретическая механика. Поэтому занималась наукой. И безмерно счастлива, что судьбой было мне отмерено отдать ей пятнадцать лет моей жизни. Маловато, конечно. И успела я совсем не много: 22 публикации, 11 изобретений, причем все запатентованы. Но ведь грянули перемены…
— И какую же, если не секрет, вы разрабатывали проблему?
— Износостойкость оборудования в запыленных средах. На примере Приднепровской ГРЭС и не только. Весь Союз, уже бывший, тогда объездила, все аглофабрики — от Сургута до Кривбаса — изучила досконально. Но…
— Но?
— Увы, случились неприятности со здоровьем. Повторюсь — а тут перемены в стране, другое отношение к науке… И пришлось изменять все в корне. Всю свою жизнь, что, признаться, оказалось делом очень трудным: ведь я по натуре непоседливая.
— И во что это вылилось?
— Оклемалась. Перешла на работу без командировок — на областную книжную типографию, куда требовался инженер по оборудованию. Там меня очень хорошо приняли. Долго я привыкала к новой среде, тосковала…
Но верх взяла привычка жить дальше, искать интересное, размышлять. Думала я, думала, и сами по себе, нежданно-негаданно, родились стихи.
— Наверное,
— Абсолютно нет. О любви. Меня словно прорвало: что бы ни делала, о чем бы ни думала, а эти два слова, многократно слышанные — «только любовь» — жили во мне неугасимо. Конечно, это было прощание с молодостью…
— Читателям может показаться, что вы пишете о любви между мужчиной и женщиной. Но в ноябре прошлого года «Днепровская панорама» (о других изданиях говорить не будем) опубликовала ваши стихи — они были о другой любви: к Украине, ее природе, к запахам родной земли.
— Да. Но ведь все равно о любви. Только любовь, как я вдруг открыла сама, дарует нам самое бесценное — жизнь. Перестанем любить — и перестанем жить…
— Это кредо наверняка помогает вам заведовать (насколько мне известно, на общественных началах) женским отделом в журнале «Борисфен»?
— Безусловно.
— А первой вашей «ласточкой» стала книжка-раскраска «Алфавит».
— Но и она сделана с любовью. Я не о себе — так говорить о себе не принято. Я об известном художнике Василии Хворосте. Его рисунки великолепны, и я очень рада, что он согласился сотрудничать по изданию этой книги далеко не именитого автора. Как благодарна и Михаилу Селезневу, Константину Чернышеву. Это мои учителя в поэзии. И самые строгие критики.
— Если не секрет, собираетесь ли издавать свои сборники о самом главном открытии?
— Они уже на подходе. Это сборники «С любовью на "вы”» издательства «Пороги» и «Восторженная любовь» издательства «Січ». Готовлю и третий сборник «Мої світи», но он пока что в планах.
— Желаю им осуществиться. С юбилеем вас! Здоровья, счастья. И — любви!
— Спасибо. Вам — того же!
Бенефис любви
Статья опубликована 1 ноября 1997 года в газете «Днепровская панорама» по следам двух презентаций вышедших сборников Любови Овсянниковой.
Да, это действительно был бенефис Любви — два вечера (один в доме архитекторов, другой — в библиотеке им. Светлова), где свои стихи читала хорошо знакомая друзьям «Днепровки» Любовь Овсянникова. Ведь пишет Любовь Овсянникова именно об этом — неиссякаемом, безмерном — чувстве любви, о чем красноречиво говорят названия двух ее первых сборников: «С любовью на "вы”» издательства «Пороги» и «Восторженная любовь» издательства «Січ». На подходе очередная книга «Мої світи». Но и она о том же — о восхищении автора родной землей, о Доброте и Красоте, о яблоках, созревающих в материнском саду, о нас с вами — людях.
— Я словно в юность звонкую спешу, — делилась сокровенным с почитателями поэзии виновница торжества, и казалось, что говорит она и о тебе. Ведь среди собравшихся ее послушать были не только молодые, и слова эти, произнесенные с чисто женской задушевностью. Выражали затаенные мысли многих.
— Я буду петь, пока живу на свете, — произносила Любовь Борисовна, и все сердца бились в унисон с ее сердцем.
— И жажда жить тем ярче и сильней, чем больше я нужна тебе в дороге…
Это уже посвящение мужу, Юрию. Он любим и любит, он никогда не гасит ее стремление к сочинительству, помогал и помогает «в большом и малом». Он — настоящий друг.