Лукавый взгляд с любовью
Шрифт:
И второе — о месте правды во времени. Ведь правда — это не факт, это — действие. Действие, заключающееся в объяснении произошедшего когда-то и сейчас затрагивающего нас своими последствиями. Но известно, что объяснение может быть досрочное (предсказания), своевременное (бесстрастная констатация) или такое, что пришло с опозданием вследствие умолчания. В произведении «Нептуну на алтарь» речь идет о событиях большой политики и о жизни простых людей, маленьких по сравнению с масштабами той политики.
Может ли досрочная правда высших сфер жизни повлиять на ее ход внизу, чтобы от нее была польза маленьким людям? Конечно нет, ведь
О своевременной правде излишне говорить, она желательна, но есть обоснованное подозрение, что путь к ней — это чья-то добровольная Голгофа, смертельный риск.
Правды опоздавшей, учитывая метод познания мира, просто не существует, она появляется на свет в виде алармистской информации — вот, оказывается, как оно дело было.
И только правда, приходящая к людям через взвешенный, продуманный рассказ, стоит настоящего доверия.
Что же, в данном случае всем причастным к рассказу Любви Овсянниковой повезло. Попытка найти объяснения тревожным событиям 50-х годов прошлого века, так же, как и слово правды о мужественных и прекрасных участниках тех событий, — именно своевременны и уравновешены осмыслением: есть мужественный, опытный и вдумчивый рассказчик, способный идти на риск, и есть кому взять рассказ о тех событиях с собой в будущее.
Герои Любви Овсянниковой всегда маленькие, незаметные люди, которые живут в мире, где больше всего ценится материальный успех. Но каждый из них — личность с глубоко укоренившейся самобытностью, с чувством собственного достоинства, каждый из них — частичка Великого Бога, пришедшего на землю с миссией добра. Описывая их, автор постоянно подчеркивает большую роль местной истории в масштабных событиях, утверждает, что объединение жизненных путей простых, незаметных тружеников прокладывает дорогу народу.
ЮРИЙ КЛЮЧ
Очередь за счастьем
Статья опубликована в июньском номере журнала «Борисфен» за 2004 год. Это отзыв на книгу Любови Овсянниковой «Заручники долі» — о моряках-черноморцах, погибших на линкоре «Новороссийск» в 1955 году. Среди них оказался ее земляк, славгородец Юрий Артемов.
Как видно из названия, книга «Заручники долі» написана на украинском языке. Но после выхода в свет она была отправлена в военно-морской музей Севастополя, а там получила поддержку и предложение переиздать ее для русскоязычного читателя. Так, спустя несколько лет книга вышла на русском языке под названием «Нептуну на алтарь».
С автором публикации Любовь Овсянникова не знакома. Более того, считает, что он укрылся под псевдонимом. Не со всем написанным ей, наверное, хотелось бы соглашаться и по многим вопросам она готова бы возразить. Но подкупает сдержанность Юрия Ключа, когда чувствуется его желание пойти в разнос, а он не позволяет себе этого. Нравится его внимательное прочтение книги, детальное проникновение в ее героев… Он написал хорошую статью.
Со своей стороны, мне бы хотелось только отметить, что нас и наших предков ни в какой мере не коснулась Вторая мировая война. Они сражались на фронтах Великой Отечественной войны и не стоит нас подстилать под европейские разборки. У нас есть своя великая история.
И еще одно замечание — о всепрощении славгородцев, которое может показаться каким-то... странноватым.
Вынесенные в заглавие слова обращены Любовью Овсянниковой к одной из героинь ее романа-версии «Заручники долі» (в русском варианте — «Нептуну на алтарь»), увидевшего свет в Днепропетровске. В самом деле, все герои романа живут так, будто находятся в очереди за счастьем. Но не все его дождались, да и могли ли его получить диалектически, ведь все они являются заложниками общества, в котором родились, жили и умирали.
«Заручники…» — роман-версия. Это попытка анализа человеческой памяти, субъективной и объективной, то есть личной и общественной, осуществленная на историческом поле, перевитом паутиной дорог, общеисторических катаклизмов, истории поселка Славгорода и собственной судьбы автора, а также двух славгородцев: Юрия Артемова, радиста линкора «Новороссийск», погибшего вместе со своим кораблем в октябре 1955 года в Севастополе, и электрика с крейсера «Молотов», который был в составе спасательной команды.
Фактически в романе развернут вопрос взаимосвязи личности и эпохи, в которой она действует, через гармонию или дисгармонию общества, идущего вперед или топчущегося на месте. Зачем человеку память? Этот вопрос часто возникает при погружении в текст романа.
Славгородцы, ставшие героями книги, — земные, не абстрактные создания. Для них политика — не схоластическая идеология, а лица, внедряющие ее в жизнь. От того, в какой мере им понятны и близки эти люди, зависит отношение к ним и к памяти о них. Край, о котором речь, впритык расположен к отчизне Нестора Махно, тут живут многие потомки его сподвижников, потому-то и память о старине хорошо сохранена. Она сложная, противоречивая, но живая и события отражает правдиво. Славгородцев уничтожали не только коллективизация, голод 1933 и 1947 годов, Вторая мировая война, сталинские безжалостные законы, но и «гуляйполевские зарезаки». К счастью, были не только они, люди с благодарностью вспоминают Ксению Топоркову, Якова Бараненко и Илью Вернигору.
Эти личности отличаются между собой, и от мотивации их поступков зависит память о них. Объяснение хороших поступков Ксении Топорковой люди находят в положительных человеческих качествах, Ильи Вернигоры — в благодарности землякам, не выдавших его властям за то, что при царизме он был ключником и правой рукой барина Миргородского. И все же нет идиллии на земле. За все позитивное, сделанное для Славгорода и его жителей Яковом Бараненко, его, расстрелянного немцами при отступлении в 1943 году, славгородцы забыли, даже оставили без помощи его семью в голодном 1947 году. Наверное, люди не могли объяснить его доброты, бравшей истоки из далеких от субъективизма специфик личности этого человека (кажется, тут налицо неуместная риторика: что же помешало им, как и у К. Топорковой, найти объяснение в положительных человеческих качествах? Тем более что его тут знали с деда-прадеда, а К. Топоркова — приезжая, — Примеч. составителя).