Luminosity - Сияние разума
Шрифт:
— Почему же ты тогда думаешь, что тех, кого вы встретили семьдесят лет назад, нет в живых? — спросила я.
— Они тоже держали свое существование в тайне, — ответил он, — если они живы, то, вероятно, инсценировали свою смерть и ушли отсюда. Совет племени, скорее всего, знает или имеет достаточно сведений о том, как распознать активацию генов. Но рядовые квилеты, вроде твоих друзей, скорее всего, считают волков просто существами из легенд.
Я кивнула и со вздохом опустила голову на сложенные руки, лежавшие
— Почему, ну почему люди не хотят быть бессмертными? Почему их не волнует, что все умирают? Почему они хотят вылечить некоторые смертельные болезни наподобие рака или малярии, а когда квилеты получают лекарство от старости на серебряном блюдечке, то они от него отказываются? Неужели в этом мире все, кроме меня — самоубийцы, а я этого не замечала просто потому, что не все режут себе вены?
— Смерть — это естественно, — прошептал Эдвард.
— Рак — это тоже естественно.
— Рак не обязателен, — возразил он.
— Как и старение! — вскричала я и эмоционально ткнула пальцем в Эдварда. — Тебе будет семнадцать вечно! И я собираюсь остаться семнадцатилетней навсегда, когда мы со всем разберемся.
— Ты что, хочешь превратить всех в вампиров? — задал он вопрос.
— Я уже говорила тебе, что не могу. Я не могу обратить всех или это будет полностью контрпродуктивно, — ответила я, принимая прежнюю позу. — Вольтури хотят быть бессмертными, но не хотят этим делиться, не так ли?
Эдвард протянул руку и пригладил мои волосы. Это было успокаивающее, ритмичное движение.
— Я испытываю сильное желание найти телефоны Рейчел и Ребекки. И их брата. Позвонить им всем, срочно позвать их сюда, и чтобы вы все сидели здесь, когда они придут, чтобы они могли жить вечно — я думаю, это не будет так же плохо, как обращать их без разрешения, так как если они не в своем уме и решат, что им не нужны суперспособности и шанс на вечную жизнь, они могут отказаться от своей волчьей сущности. Если они не в своем уме, — пробурчала я.
Он продолжал гладить меня по голове. Я закрыла глаза и постаралась успокоиться, сконцентрировавшись на прохладных, осторожных прикосновениях.
— Есть ли, — спросила я после того, как немного остыла, — какая-либо причина, по которой я не должна собирать всех квилетов, которых смогу найти, здесь, на “вашей территории”, где вам позволено быть, и активировать их?
— Несовершеннолетние оборотни опасны, — мягко сказал Эдвард, — связь между их превращениями и их нравом значит, что они будут нестабильны, пока не выучатся контролю. Они не столь склонны убивать, как новорожденные вампиры, но этого нельзя исключать, да и ранения не были бы чем-то из ряда вон выходящим.
Я вдохнула так глубоко, как только могла, задержала дыхание до боли в легких, затем медленно выдохнула.
— Мы можем организовать летний лагерь для оборотней, —
— Присутствие вампиров им не поможет. Они инстинктивно видят в нас врагов, — сказал Эдвард. — Вампиры и квилетские волки неприятны друг для друга как на запах, так и при личной встрече.
— Джаспер, — сказала я, упорствуя. Судя по тому, что я была готова привлечь делу Джаспера, я была настроена очень серьезно… — Он может активировать их, а затем помочь им оставаться спокойными, пока они не смогут делать это самостоятельно, пока они не будут в безопасности.
— Возможно, — ответил Эдвард, чем удивил меня. Он все еще поглаживал мои волосы. — Это может сработать. Но, я думаю, Вольтури не знают о квилетах… и вряд ли узнают, пока Аро не прочтет одного из нас, что может не произойти в ближайшие столетия, если мы будем вести себя тихо. По крайней мере, если они останутся такими же ненавязчивыми, какие они сейчас.
Я выругалась. Эдвард, похоже, не разделял философскую неприязнь Анжелы к нецензурным выражениям.
А затем я снова выругалась.
— Эдвард, ты говорил, что договор запрещает кусать людей. А семьдесят лет назад, если ты округлил, могли быть после того, как Карлайл обратил Эмметта. Он — последний из обращенных. Это так?
— Да, — ответил он. — Считается ли округление чисел ложью? Я не понимаю.
— Допускал ли кто-то из вашей семьи с тех пор какие-либо “ошибки”?
Он медленно покачал головой.
— Если вы обратите меня, нарушится ли договор? Даже если вы сделаете это не здесь?
Эдвард помолчал.
— Формально, — сказал он, — да.
Я думала быстро.
— В договоре было сказано — кусать — именно это слово?
— Именно, — подтвердил он. Его рука перестала гладить меня по волосам, и теперь покоилась на затылке.
— Сможете ли вы обратить меня без укуса? Элис говорила что-то насчет попадания слез в открытую рану…
— Она говорила такое? Это немного фантастичный способ. В наших глазах есть яд… но мы не плачем. Тебе придется собирать яд у нас с глаз очень долго и вводить его в кровоток косвенным путем. Не могу даже придумать менее эффективный способ. Укус куда лучше.
— Но это не обязательно должен быть укус как таковой. Может быть, ты сможешь собрать яд в шприц и сделать укол.
— Да, — сказал он, — да, так можно сделать.
— Отлично, — сказала я, вздохнув еще раз, — так что если я придумаю способ активировать волков без привлечения внимания Вольтури, то из-за меня между вампирами и волками не будет войны.
— А у тебя честолюбивые планы, — заметил он нежно, почти восхищенно.
Я подняла голову, и он убрал свою руку, положив ее обратно на стол перед собой.