Luminosity - Сияние разума
Шрифт:
Эдвард был потрясающ.
Я смотрела на стену, думая, что она красива; я провела месяцы человеком, глядя на Эдварда и находя его привлекательным. Безумие. Я видела только его тень. С моими нынешними глазами он выглядел как некое божество, сияющее и словно высеченное в мраморе. Никогда ничего подобного не видела ранее. Я наслаждалась скептицизмом момента, что даже Розали, увиденная в этом новом и потрясающем виде, будет эстетически лишь равна тому видению, которым был Эдвард.
Я сделала еще один вдох, пробуя воздух. Все еще по большей части превалировал Эдвард. И был еще неудовлетворительно сырой, но притягательный едва уловимый запах, который заставлял мое
Ладно, Розали все еще была самой прекрасной в мире, проворчала я про себя — а потом заметила свет, отражающийся от зубов Элис, которая стояла с самодовольной ухмылкой. Свет разделялся в моем глазу на спектр из восьми цветов, последний из которых был ослепительно новым.
— Никто не говорил мне, — произнесла я голосом, похожим на звон колокольчиков, — что мы можем видеть в ультрафиолете.
*
Когда я заговорила, остальные погрузились в шумиху из обсуждений и возбуждения. Однако я могла легко отслеживать нити их разговора: Карлайл хотел услышать мой рассказ обо всем, что я помнила с обращения, насколько помогла кома и сломанная спина. Элис хотела одеть меня получше и утащить к зеркалу.
Эдвард считал, что я должна немедленно отправиться на охоту, чтобы утолить жажду (хотела бы я, чтобы он не упоминал об этом; подавленный дискомфорт снова появился на переднем плане моего сознания, превратившись в поглощающую все мысли потребность, и я потратила немало усилий, сражаясь за то, чтобы снова поместить его обратно).
Джаспер (я успела поразиться его шрамам — теперь отчетливо видимым! Они были незаметны ранее, всего лишь слабо видимые полумесяцы — а теперь они выступали, став его самой очевидной чертой и говоря некому новому инстинкту внутри меня, что это опасный парень, выживший во многих битвах и убивший каждого напавшего вампира, который кусал его) нервно бросал на меня взгляды. Возможно, он думал о том, придется ли ему меня успокаивать. Эмметт хохотал, и это звучало так, словно он по-братски горд за меня.
У Розали на лице было извиняющееся выражение — возможно она корила себя за то, что допустила мысль о моем убийстве. Мне нужно было убедиться, что она знает — я ничего не имею против нее. Я буквально умоляла об этом — и обычно бы предпочла, чтобы люди действовали так, как я прошу, так что если ее расположение ко мне было столь велико, что она бы сделала это, это не было бы худшим из пороков. Эсме просто смотрела на меня по-матерински. Теперь я — часть ее семьи, навсегда — мне нравилась идея, что она возьмет на себя эту роль, пока Рене будет на необходимом расстоянии.
Пока я не испытывала никаких проблем, обрабатывая всю эту информацию по мере того, как получала ее, но она заполняла больше моего сознания, чем хотелось бы. Я желала взглянуть на прекрасный мир, почувствовать изысканные запахи, потанцевать с моим новым послушным телом, прочитать все записи у себя на компьютере, насладиться тем, как теперь звучит музыка для моих вампирских ушей, выучить норвежский и воспользоваться преимуществом состояния, когда Эдвард может касаться меня без неусыпной нежности.
—
Семь пар глаз обратились в моем направлении.
— Что такое, Белла? — внимательно спросил Эдвард.
— Я не испытывала непереносимой жажды, пока ты не упомянул об этом, — сказала я. Раздражение по этому поводу вспыхнуло с новой силой, Джаспер тут же подался вперед, но я взглядом остановила его и — уверена, что сама — подавила эту злость. Моя жажда, очевидно, не вела себя как обычно, так что Эдвард не мог знать, что я могу отключить ее. Жажда отступала, пусть и медленно. Больше пространства в моей голове означало больше пространства для эмоций, для появления и проявления, как казалось. Как только Джаспер отступил, я посмотрела в направлении Эдварда снова, улыбаясь, поскольку не желала видеть его безупречное лицо огорченным.
— Если ты думаешь, что поохотится как можно быстрее, это хорошая идея, я все равно это сделаю, но думаю, что сначала можно дать Элис то, что ей хочется, — я продолжила. — Предполагаю, что наряд для меня уже готов? — спросила я, поворачиваясь к самой маленькой из вампиров.
Элис быстро кивнула, все еще с широкой взволнованной улыбкой.
— Пошли, — скомандовала она и провела мимо всех остальных к выходу из комнаты и дальше по ступенькам. Эсме пока еще не принималась за эту часть дома — или, возможно, ждала, пока привезут материалы. Мы добрались до комнаты, которую, судя по декору, Элис выбрала себе. (Как и в Форксе, Джаспер, видимо, жил с ней, но его личность не так прослеживалась в обстановке.) Элис тут же вручила мне голубое шелковое платье; когда она расправила его, я учуяла запах ткани и услышала уникальный звук ее шелеста.
— Элис, это не похоже на то, что я бы выбрала себе, — отметила я.
— Ну пожалуйста, хотя бы в этот раз? — умоляюще сказала Элис. — Ты же увидишь себя впервые, это уникальный случай. Нужно нечто симпатичное. И это точно твой размер, больше никому не подойдет. Слишком короткое для Розали, слишком длинное для меня и слишком маленькое для Эсме. Оно только твое. Пожалуйста?
Я вздохнула и потянулась за платьем, когда услышала как кто-то поднимается по ступенькам. Я повернула голову так, чтобы посмотреть периферийным зрением: Джаспер. Он выглядел нервным, словно ожидал, что что-то случится.
— Я всего лишь собираюсь переодеться, Джаспер, — сказала я ему, немного раздраженная — я подавила эту эмоцию, как только заметила ее, чтобы предотвратить ее расширение и захват моего нового и улучшенного мозга, — я бы предпочла, чтобы тебя не было здесь, если можно.
Последние слова прозвучали саркастично. Я правда не хотела, чтобы он шел за мной. Я ощутила, как рычание зарождается у меня в горле, но при помощи инстинкта, которого шрамы Джаспера заставляли кричать “опасность!”, сдержала его. Это бы только оправдало его опасения.
Он тихо скрежетнул зубами.
— Я бы чувствовал себя лучше, если бы ты поохотилась, — прошептал он.
— А я бы чувствовала себя лучше, если бы окружающие прекратили поднимать эту тему, — огрызнулась я, касаясь горла рукой. Моя кожа, предположительно, была такой же холодной, как и у любого вампира, но сама я этого не ощущала. Хотя это касалось только температуры: кожа была невероятно гладкой и несмотря на то, что я легко могла сжать пальцами свое горло, любому невампиру моя кожа показалась бы твердой как скала. — Это неприятно. Все в порядке, когда я думаю о чем-то другом.