Luminosity - Сияние разума

Alicorn

Я проснулась все еще одетая в вещи Джанны. Эдвард лежал рядом, поверх одеяла, под которым я спала; его руки обнимали меня. Даже через одеяло я могла ощутить, какой он холодный.

— Доброе утро, — зевнула я, откидываясь на подушку. Была суббота, никто не пытался меня убить, и можно было валяться в постели весь день.

*

Что интересно, все произошедшее никак не помешало мне вернуться к нормальной жизни. Насколько ее можно было назвать нормальной. После того, как Эмметт и Джаспер увезли Дэвида к Денали, я смогла возобновить визиты в дом Калленов. Элис решила, что ей нужно спланировать мою свадьбу:

— В конце концов, — объяснила

она, — даже если ты решишь на самом деле не выходить замуж, тебе все еще надо будет посылать домой подтверждающие фото, когда объявишь всем о свадьбе, поэтому все равно нужны будут декорации, торт и костюмы!

Она твердо стояла на своем, и я переложила всю ответственность за подготовку на нее, оставив за собой право вето на все, что покажется мне абсолютно безвкусным.

На мое первое письмо, посланное в понедельник после возвращения, Джанна ответила только через десять дней. Мое послание было кратким: “Я дома в безопасности, как ты, еще раз спасибо за одежду, как там в Вольтерре”, — я пыталась наладить разговор, чтобы затем задать вопросы, которые на самом деле меня интересовали.

“Дорогая Белла, — начинался ее ответ. Похоже у нее была привычка рассматривать э-мейлы как обычные письма. — Рада, что ты успешно добралась до дома, надеюсь, что у тебя все будет хорошо. Я в порядке. Сегодня наконец поняла, почему Сантьяго откликается на мужское имя — это не ее имя, а название города, откуда она родом. Однако она не сказала мне своего настоящего имени, а я не рискнула спрашивать дальше, чтобы не выглядеть подозрительно. Возможно, спрошу в следующий раз, когда буду с ней говорить. Похоже, что она предпочитает откликаться на “Сантьяго”, так что не уверена, ответит ли она. Я слышала, что Карлайл из твоего ковена долго жил среди Вольтури. Возможно, он знает. С уважением, Джанна.”

То, что я прочитала, нравилось мне не тем, что тут был намек на происхождение имени Сантьяго — я даже не знала, что это не женское имя — и не советом обратиться к Карлайлу по поводу Вольтури. Хорошо было то, что ответ вообще пришел (хотя это также могло означать, что они читают ее почту). Но Карлайл жил в Вольтерре до того, как Джанна даже родилась, а именно ее мне больше всего хотелось изучить.

“Дорогая Джанна, — написала я спустя несколько дней, следуя ее манере общения. — Я спросила Карлайла, и он сказал, что Сантьяго появилась в охране после его ухода, так что ее настоящего имени он не знает. Пока он там пребывал, никого нового не появлялось в охране. Так что он мало знает о том, как Вольтури обычно принимают новичков. Очевидно, одаренных или вампиров с выдающимися способностями они берут на службу в особом порядке, но ведь не все в охране такие. Как вампиры без особых талантов попадают в охрану? С уважением, Белла”.

Мы переписывались со скоростью улитки — короткие окольные письма каждую неделю или две. Это разочаровывало. Наконец я бросила попытки выяснить подробности того, как Джанна попала к Вольтури или с какой целью присоединилась к ним. В конце концов мы пришли к обмену личной информацией. Мы обе сообщали друг другу безобидные сведения, которые не могли интересовать ее начальство: я никогда не говорила, как трудно Джасперу среди людей, или о Квилетах. Джанна же могла упоминать, что путешествовала по миру, однако никогда не говорила, по каким городам, и только изредка говорила по каким странам. Она часто рассказывала о своих любимых ресторанах Вольтерры — эта тема была безопасной и достаточно интересной.

Эдвард предложил рассказать мне, что он прочел в разуме Джанны, когда был около нее. Я спросила, как много он услышал, и, оказалось, что не очень — достаточно, чтобы ответить на часть моих

вопросов, но далеко не на все. Он не прочитал ее настолько, чтобы узнать, есть ли у нее причина быть скрытной, и это частично повлияло на решение отказаться от его предложения. Я понятия не имела, как часто Аро читал ее, или как легко она могла стать закуской. Если Вольтури читали переписку, и я случайно упомянула бы то, что узнала от Эдварда, они бы могли подумать, что она работает на две стороны. Отказываться от информации было тяжело, однако это было то, что мне нужно делать, если я собираюсь проводить время с Эдвардом.

*

Учебный год тянулся медленно. Несмотря на недельный пропуск и то, что скоро мне все это не понадобится, я продолжала стремиться к хорошим отметкам. Историю о путешествии в кузове пикапа удалось сохранить в тайне — среди одноклассников и учителей ходило только невнятное объяснение для всех пяти дней, что “Белла болела”.

Мы с Эдвардом продолжали демонстрировать наши отношения всем, кому не лень. Если что, то лучше уж перебрать немного через край. Я упомянула о кольцах — вскользь — в разговоре с Джессикой, и уже на следующий день ходили слухи, что Эдвард сделал мне предложение.

Хотя это было не так. В реальности, если отбросить всю показуху, ничего не изменилось за исключением того, что теперь Эдвард чаще всего оставался на ночь у меня — лежал рядом и слушал (наверное), как я болтаю во сне. После того, как он в первый раз упомянул про эту мою особенность, пришлось заставить его каждое утро пересказывать, что я говорю. Обычно это были имена Калленов, членов семьи и одноклассников. Иногда незавершенные фрагменты типа “не пирог” или “креветки там, где радуга”.

Когда в конце апреля я поняла, что его ночные визиты стали единственным изменением в наших отношениях, я практически уверилась, что он решил забить на совет Элис не спешить — потому что он перестал двигаться вообще.

Мы встречались уже несколько месяцев, а он даже до сих пор не сказал, что любит меня.

Я точно знала, что это так. Это было ясно, ситуация совершенно не походила на ту, где бы он не любил меня.

Мне рассказали, что сестры Денали постоянно затаскивают в свои постели случайных мужчин (изначально заодно выпивая их, как самки богомолов, позднее — исключительно для того, чтобы провести хорошо время, после чего отпускали, пусть и слегка пришибленных). Они не подстраивали свою жизнь под мужчин, поскольку не любили их. Но когда появился Лоран, он и одна из сестер, Ирина, магнетически притянулись друг к другу, ей стали не нужны мягкие и теплые мальчики — достаточно значительное изменение стиля жизни для одной из тех, что служила прообразом для мифов о суккубах. Будь я для Эдварда всего лишь хорошим времяпрепровождением, а заодно еще и его “певцом”, он бы просто покинул город. Я бы не стоила риска ранить меня (с последующим убийством).

И даже не учитывая этого, отношение Эдварда было очевидно. Его красноречивые взгляды просто кричали о любви. Его касания, подарки, желание убедиться, что я получаю все, что мне нужно — все. Единственное, чего не хватало — его признания в чувствах.

А он этого не делал.

Традиционным способом получить признание в любви было раскрыться самой. Я была уверена, что он ответит мне тем же. Но не была уверена в своих чувствах. Я думала, что это люблю его… но не знала как убедиться.

У меня было искушение подождать еще месяц, пройти обращение и тогда уже иметь волшебную гарантию, что не обманываю себя. Но меня беспокоило не только то, что признание не было сказано вслух — меня беспокоило то, что есть нечто значительное, чего я о себе не знала.