Луна как жерло пушки. Роман и повести
Шрифт:
— То была девушка, молодая барышня. Сама захотела со мной познакомиться. Я как раз выходил из мастерских. Сначала думали пойти на танцы, потом, слово за слово, стала рассказывать про советских патриотов. Гуляли целый вечер, уже под конец она достала из сумочки мел и говорит: рисуй на заборе серп и молот! Потом ушла, исчезла. Только назначила встречу с одним человеком, который, дескать, свяжет меня с патриотами… Говорила: приходи еще вон туда — сюда, значит, — я тоже там буду…
— Но разве она не сказала, что тут будет и как
— Она много чего говорила: что нравлюсь ей, что зовут Лилианой, еще Жанной, а лучше всего Бабочкой. Но только где она? Не может быть, чтоб ее здесь не было! Вон, вон она! — внезапно вскрикнул парень, вглядываясь в темноту поверх голов. — Нет, показалось! — Он вздрогнул, как будто сам же уличил себя во лжи.
— Похоже, ты водишь нас за нос, парень.
— И узнал от кого-то другого, что ее зовут Бабочкой, — не от нее самой! — взорвался Кику. — Насчет того, что нравишься — тоже врешь! Ни за что на свете она этого не скажет!
— Зачем кипятиться, человече? — насмешливо проговорил кельнер. — Велика печаль: понравился! В темноте могла не разглядеть…
— С этого дня будет рисовать на заборах сердце, пронзенное стрелой.
— Развели пустую болтовню…
— Кончайте базар, правильно? Почему не открываете совещание? — раздался из темноты чей-то голос.
— Но я все-таки ухожу! — "Доброволец" рванулся было к двери, однако пекарь преградил ему дорогу, в одно мгновение заломив за спину руку.
— Еще шаг, и крышка! Брось нож, слышишь!
— Нет, товарищи, так дальше не пойдет! — вновь раздался негромкий, твердый голос Илоны. — Инструктаж придется отменить.
— Чтобы в конце концов не оказаться на том свете, на радость таким гадам.
— Не согласны! Отменить? Из-за него? — нетерпеливо воскликнул Кику. — Только благословите: в миг разделаюсь, так что костей не соберет… Согласны?
— Нет, нет, ни в коем случае! — решительно возразила Илона. — Нельзя прибегать к подобному, по крайней мере до тех пор, пока не будет установлено, в чем истинная его вина. И только ли его…
— А я говорю — дайте мне в руки! Не раз имел дело с такими клиентами. Сыргие знает, — настаивал Кику, чувствуя, что собравшиеся в глубине души согласны с ним. — В тюрьме пришлось сидеть в общей камере, к политическим не посадили, так что научился… Если требуется — разделаюсь, и он даже пищать забудет!
Слабое, бледно-желтое пламя свечи, пробивавшееся из-под грубых, широко растопыренных пальцев Гаврилэ, того самого, у которого "вместо рук весы", освещало перекошенное яростью лицо Кику. Казалось, еще мгновение — и он выполнит свое обещание.
— Ответственный, объяви во всеуслышанье, что инструктаж отменяется! — решительно приказала Илона, стараясь, впрочем, чтоб ее слышали только стоящие поблизости. — Объясни делегатам, почему это произошло, и распорядись, чтоб начали расходиться. По двое, с интервалом в пять — десять
— Да, я.
— Значит, ты… — машинально повторила она. — Ее, конечно, проверили?
— Мне точно известно, что она исключена из лицея за бунтарское поведение… Оставалось всего несколько месяцев до выпуска.
— И только поэтому она позволяет себе направлять сюда таких типов?
Она говорила властно, непререкаемым, не допускающим возражений тоном.
— Нет. О нем я ничего не знаю. Известно только, что действительно работает в мастерских, — искренне сознавая свою оплошность, признался Волох. — Хотя и ее, честно говоря, также знаю очень мало.
— Вон как… — Илона с трудом сдерживала негодование. — "Очень мало"! И очень жаль, товарищ ответственный!
— О ней хорошо отзываются. — Волоху не хотелось принимать всерьез намек Илоны. — Исключили, например, за то, что собственными руками сорвала со стены портрет королевы Марии… А потом еще убежала из дому, поскольку родители — состоятельные люди. Так, по крайней мере, говорят.
— Говорят, говорят! — Она слегка повернулась к Волоху, хотя ни разу за все время разговора не подняла на него глаза. — Убежала из дому! Ну и что же? Только поэтому тащить ее на подпольный инструктаж? Более подходящего места не нашлось? Тут же не пансионат для состоятельных барышень!
Волох не ответил.
— Найдешь меня на контрольной явке, — обронила она в заключение. — Но только после того, как основательно разберешься в этой истории и, разумеется, примешь соответствующие меры.
— Но когда именно? — взволнованно спросил он и даже слегка подался вперед, пытаясь заглянуть Илоне в глаза.
— В одну из намеченных встреч, — жестко ответила она, рассеянно скользя глазами поверх голов. — После того, как выяснишь дело. Тогда и доложишь.
— Где? Какого числа? — снова спросил он, непроизвольно понизив голос и потянувшись ухом к ее губам.
— Я уже сказала: в одну из контрольных встреч, — ответила она на ходу и, глубоко вздохнув, направилась к выходу.
Точного ответа Волох так и не дождался.
И тут на пороге поднялась какая-то возня. Гаврилэ с силой открыл входную дверь, стараясь заслонить комнату своей широкой спиной, и увидел незнакомого человека, пытавшегося ворваться в дом, как будто его подталкивал в спину ураганной силы ветер, свирепствовавший за стенами. Это был рослый, крупный мужчина, закутанный в теплые одежды, так что можно было различить только запорошенную снегом бороду да крестьянскую кушму, надвинутую по самые брови.