Луна как жерло пушки. Роман и повести
Шрифт:
Он подмял под себя одеяло, затем остервенело отбросил его в сторону и резко вскочил на ноги, едва не стукнувшись головой о потолок. Бывают дни, когда ему в самом деле хочется прошибить этот ненавистный, брюхатый потолок, готовый в любую минуту обвалиться на голову! И заодно расшибить себе башку, расколоть к чертям собачьим черепную коробку!
Через несколько минут он уже вышел на улицу.
Когда в назначенный час он пришел на встречу с Илие Кику, тот был уже на месте. Пекарь показался из-за невысокого забора, в тени которого укрывался от посторонних глаз, и широким жестом потянулся к руке Волоха, точно клещами сжав ее своей.
Слова, которыми он приветствовал Волоха, были непомерно оживленными и бодрыми.
Он как будто старался подчеркнуть, до чего хорошее у него сегодня настроение. "Не успел ли пропустить рюмочку в такую рань?" — подумал Волох, отлично понимая, что подобное невозможно.
— В котором часу ты лёг спать? — спросил Волох, единственно потому, что надеялся получить успокаивающий ответ.
— Я вообще не спал… А что, не похоже? Всю ночь: "Ки-ку…" — И дурашливо запнулся. — Ки-ку-рекал!
Как ни тревожно было на душе у Волоха, он все же рассмеялся в ответ на шутку.
— "Кикурекал", говоришь?
— Вот именно, — подхватил пекарь, готовый и сам от души рассмеяться. — Чудной, придурковатый и все же до чего здоровый бугай этот "доброволец"! Не человек — бык! Если б не стукнул как следует, не расквасил нос, даже не знаю, чем бы все кончилось… Такой забияка, поганец!
— Как это нужно понимать? Почему забияка? — озадаченно спросил Волох. — О чем ты говоришь?
— А что еще скажешь? — принялся оправдываться пекарь. — Хоть ты его вяжи, хоть развязывай, только одно твердит: никого, кроме Бабочки, не знаю, говорить ни с кем не буду! Все-таки успела вышколить… До встречи с нею он и в самом деле собирался добровольно идти на фронт. Приведите ее сюда, подайте в натуральном виде, только тогда буду отвечать. Ни в какую: Бабочку, и конец! Еще про те же ключи: дескать, забыл положить на место и все прочее.
— Что же ты сделал?
— Ничего! Наш жених… Ну, которому справляли серебряную свадьбу… Вмешался и велел не трогать. Не дал приложить печать! Вот и все… Так о чем же мы говорили? — Теперь лицо Кику уже не казалось бодрым, освеженным прохладой утра. — Ах, да! Предоставили бы мне с самого начала, как просил! Конечно, разок-другой приложился, успел, хотя это не то… Только он тоже не промах! И с боксом знаком, и в борьбе понимает.
— Но чем все это кончилось, можешь наконец сказать? — резко оборвал Волох, почувствовав, что от пекаря в самом деле пахнет вином.
— А чем должно было кончиться? В конце концов замели, и очень жаль, все-таки смелый парень, не дрожит, когда идешь на него с кулаками.
— Замели? Арестовали? Но кто же, кто?
— Кто ж еще — полиция. Не мне же сажать его за решетку! Черт их знает, может даже из сигуранцы…
— Но как они там оказались? Ну, вот что: переходи на другую сторону и следуй за мной! — резко проговорил Волох. — Чего это ты все время дрожишь? Переходи, переходи улицу! Больше чем на шаг не отставай!
— Ничего я ему не сделал, разок-другой помял зоб, и только, — снова принялся оправдываться Кику. — В следующий раз не полезет… И хоть бы еще первым не ввязывался в драку. А потом и нож достал из-за пояса. Куда ж тут терпеть? Сам бог
— Но что он все-таки говорил? — озабоченно спросил Волох.
— К чему сейчас вспоминать? Говорил… Налетели индюки из полиции, — их кто-то надул, указал неверный след. Явились, разинув рты, надеясь схватить какую-то важную птицу. Невиданный воротила, такого днем с огнем не сыщешь. Были уверены, что поднимут тепленького с постели. И вдруг оказывается — ничего подобного…
— Как его фамилия хотя бы? Из уголовников?
— Пошел он к свиньям, в самом деле, не помню! Но видел бы, как выли с горя индюки. Опять улизнул, будто сквозь игольное ушко прошел!.. Если б явились на несколько минут раньше и так далее… И как раз в это мгновенье, в то самое, когда начали метаться, не зная, в какую сторону бежать, наперед вырывается наш лопоухий "доброволец", опять начинает орать, хвастаться, будто знает этого типа, будто только он, никто другой, может его найти, указать место, где прячется, только ни за что не скажет…
— И дальше? — Волох на секунду остановился. Нужно было осмотреться, окинуть взором улицу — не видно ли чего подозрительного, а заодно еще раз посмотреть в лицо рассказчику.
— Стал молоть откровенную чепуху: знает, знает адрес этого воротилы, только сейчас неохота вести к нему, — не очень связно продолжал пекарь. — Вот, значит, как: неохота? Его хватают за загривок, связывают, чтоб не убежал, тащат в машину — поедешь!.. Укажешь этот самый адрес!.. Так ему, лопуху, и надо! За то, что осрамил Бабочку…
— Бабочек отложим на другой раз, — раздраженно прервал Волох. — Расскажи, каким образом сумел вырваться сам? Почему молчишь? С кем и когда пил? От тебя несет водкой!
— Не водкой, вином. Это правда, куда денешься, — пряча лицо, признался Кику. — Но пил я… знаешь, с кем? С женихом, да, да! Сегодня ночью. — добавил он. — Когда увидели, что налетела свора, и полицейские, и шпики, пришлось развернуть свадьбу… давай тянуть стакан за стаканом, поздравлять хозяев! Кажется, так и было условлено, неужели забыл, Сыргие?
— Верно, было условлено, — не зная, что говорить, подтвердил Волох. — И ты, конечно, страшно обрадовался, первым набросился на выпивку!
— Не совсем так… Хозяин или, точнее, этот кудрявый верзила… кажется, за жениха сходил он… помнишь, с бородой… Славный, между прочим, человек, больше всего мне жаль его… А хозяина я где-то видел, только не припомню где.
— О каком кудрявом ты говоришь? Мелешь ни к селу ни к городу! — снова начал отчитывать его Волох, стараясь вместе с тем не проговориться раньше времени о том, что было этой ночью с ним. — Кудрявый верзила, как ты его называешь, даже не заходил в дом, сразу же ушел с Илоной. О ком же ты говоришь?
— Возможно, возможно, — кажется, только теперь Кику начал приходить в себя. — Если говорить по правде, то я долго стоял на посту, всех заметить не успел. И вообще в основном имел дело с "добровольцем". А потом его скрутили и связали, потому что и на индюков, ненормальный, бросался с ножом… Правда, дался он не так легко, и один раз вырвался, и другой…
— Ясно, — взволнованно проговорил Волох. — Что же касается тебя, то к тебе индюки не привязывались, потому и решил в стельку напиться. Ну, а другие?