Луна как жерло пушки. Роман и повести
Шрифт:
— Какого беса ты на меня нападаешь? Не веришь, что ли? — взорвался наконец Кику. — Тогда говори напрямик: что именно не нравится?
— Успокойся и отвечай как можно точнее, конкретнее. Орать тоже не стоит, я не глухой.
— Точнее и конкретнее? — тот встревожился, услышав последние слова. — Пожалуйста: выпил только после всего, после того, как забрали жениха, у него еще кудрявая бородка и волнистые, как у меня, волосы на висках… На этот раз спрятаться не успел. Это правда, что вино ударило мне в голову, но спросил бы почему… Тебе бы не
— Значит, хозяина тоже? — Волох не мог скрыть волнения. — Может быть, кого другого, но не хозяина?
— Не знаю, не знаю. Я как раз сменил Гаврилэ Грозана. Что ж касается хозяина, то его я не мог спутать ни с кем. Потому что все время пытался вспомнить, где и когда его видел. Я знал этого мужика, точно, только потом решил, что он умер… Вот почему и напился, после всего.
— Еще бы! Что другое оставалось в такой важный момент! — с неприязнью посмотрел на него Сыргие. — То ли раньше, то ли потом, а хмель держится до сих пор.
Как тут было разобрать, кого взяли, если лицо у того, бородатого, было запорошено снегом, потом еще кушма, надвинул на самые глаза… — без всякой связи с предыдущим пробормотал пекарь. Говорил он, по-видимому, о человеке, который приходил за Илоной. — А хозяин… он был в ермолке на голове, в домашней кофте.
— Ну хорошо, не можешь разобраться в мужчинах — кто был в ермолке, кто в кушме, а Бабочка? Ее, по крайней мере, знаешь хорошо?
— Бабочка? А что такое? — Однако сдержался, больше не сказал ни слова.
— Мне все-таки неясно, каким образом могли сыщики напасть на след? Почему ворвались именно в этот дом?
— О чем тут думать? — выкрикнул Кику. — Конечно, кто-то указал, как же еще? Или просто очередная облава…
— Они были в форме или в штатском?
— Хватало и тех и других.
— В наглухо застегнутом плаще, довольно потрепанном, с поднятым капюшоном, среди них не было? — Волох крепко потер ладонью лоб. — У меня тоже, кажется, мутится в голове.
— Был, был. Хотя попробуй разобрать, — со злостью добавил пекарь, — кто во что одет, если горела всего одна свеча? Подожди, подожди… Почему тебя интересует Бабочка? Ты и вчера спрашивал…
— Есть причины, — строго, не скрывая подозрительной интонации, ответил Волох. — Ты тоже почему-то подумал о ней, как только я спросил об этом типе в плаще.
— Исключается! — проговорил Илие, повторяя излюбленное выражение Волоха. Говорил он, впрочем, довольно хмуро. — Возможно, был, возможно, не был. Точно не скажу.
— Если вспомнить, что барышня ушла вместе со мной… Понял, о чем говорю? Мы ехали в автобусе, она сидела рядом, если, разумеется, то была она, а не сатана в образе девушки. — И продолжал, понизив голос до шепота: — К слову, держала под мышкой кусок хлеба… Конечно, твой подарок?
— Возможно… Да, да… — подтвердил наконец Илие, как-то неуверенно кивнув головой. — Половинку дал. Ей очень нравится хлеб, который у нас выпекают. Сначала она еще забегала домой, к матери, но в последнее время
— Послушай, — перебил его Волох, — объясни мне следующее… Мы ехали в автобусе, в том, что ходит до кирпичного, и вдруг в машину садится какой-то тип. Увидев его, она тут же прыгает на ходу, но тот тоже не задерживается, одним духом бросается следом. Я все время выглядывал в окно… В автобусе оставался еще один, из тех, знаешь, от которых следует быть подальше… Она стала бежать по пустырю, по глубокому снегу, а тот гонится за нею, кричит… Пока не поймал. Хотя, по-моему, она могла бы удрать, успела бы скрыться. Но, кажется, не захотела.
— Да, да, понимаю, — подтвердил Илие и вновь неопределенно кивнул головой. — Не то захотела, не то расхотела…
— Что ты там бормочешь? До сих пор не выветрилось вино? Меня интересует, куда повел ее этот тип, и одну ли, не приставил ли стражу?
— Откуда мне знать? — думая о чем-то своем, ответил пекарь. — И кто, скажи на милость, видел у того типа удостоверение агента сигуранцы?
Волох не знал, как понимать эти слова. И почему Кику делает равнодушное лицо, будто история, рассказанная только что, ничуть его не обескуражила? Он переждал секунду, с трудом сдерживая яростно колотившееся сердце.
— Прошу ответить на вопрос: когда и каким образом ты сможешь узнать о том, что произошло с нею нынешней ночью? Собственно, не ночью, а всего несколько часов тому назад… Если только вы не успели повидаться за этот промежуток времени. — Последние слова он проговорил, не надеясь, что тот услышит их.
Однако Кику услышал, и сказанное нисколько не задело его, разве только вывело из состояния задумчивости, в котором он пребывал доселе.
— Это никого не касается, — вызывающе тряхнув головой, сказал он.
— Возможно, — кивнул Волох. Затем легонько взял Илие за плечи и, чувствуя, что тот начинает успокаиваться, бросил взгляд вокруг. Не заметив ничего подозрительного, подтолкнул его в спину. — Я очень тороплюсь. — Он взглянул на часы и добавил, теперь уже прежним, суровым тоном: — Не следует забывать, что за нами каждую минуту следят. Кто был тот тип, что гнался за нею? Неужели очередной ухажер?
— С какой стати ухажер? — решительно возразил пекарь. — Между прочим, ты нередко мелешь чепуху… Хотя главное не в этом: совсем не знаешь Лилиану.
— Ах вот, наконец-то всплывает настоящее имя. Значит, ее зовут Лилиана? И все же: кто был тот мужчина?
— Мужчина? Конечно, из полиции. Только не из той, с какой приходится иметь дело нам. Не индюк, нет. Ничего общего с сигуранцей. Подонок из банды, следящей за нравственностью. Я его, кстати, хорошо знаю. Их интересует, чтоб ты не воровал, не ходил с дамочками на травку… в общем, не преступал десять заповедей… Как видишь, он и не арестовал ее. Прочитал очередную проповедь, потом…
— Не понимаю: проповедь на ходу, в спину убегающей? — никак не сдавался Волох.