Луна с правой стороны, или Необыкновенная любовь (сборник)
Шрифт:
— Простите. Я просто...
— Ничего, ничего,— сказал ласково Ленин и, стараясь выпрыгнуть из тяжёлого багета, завозился.
— Я сейчас, сию минуту, и приду к вам.
И, действительно, не прошло и нескольких минут, как Ленин был уже рядом с Андреем Завулоновым и хлопал его ласково по плечу.
— Ничего, ничего, товарищ Завулонов, не волнуйтесь...
— Мне просто пожелалось свиную котлетку...
— Пожалуйста, пожалуйста...— успокаивал Ленин.— Я подожду...— И Ленин, улыбаясь огненными глазами и стараясь быть незамеченным, сел на стул.
— Вы кушайте, а я посижу...
От
— Я просто, Владимир Ильич, так зашёл... Я больше не буду...
Ленин встал, громко, беззаботно рассмеялся, подошёл к Андрею Завулонову, взял его по-отцовски за плечи и громко сказал:
— Садитесь, зачем оправдываться. Я ведь хорошо вас знаю... Вы ведь когда-то были прекрасным революционером...
Андрей Завулонов сел. Ленин тоже.
— Кушайте скорее,— предложил Ленин.— Как скушаете, так мы вместе и удерём отсюда.— И, наклонившись над столом, прошептал на ухо Андрею Завулонову:
— Ну, надо же мерзавцам повесить мой портрет в кабаке...
— Я готов,— сказал Андрей Завулонов.— Я больше...
— Нет, нет,— запротестовал Ленин.— Вы обязаны всё докушать... Вы ведь за свиную котлету денежки платили, а раз платили, так извольте... Да, да... Так извольте докушать... Я страсть таких людей не люблю, а в особенности революционеров.
— Я,— лепетал Андрей Завулонов,— я...
— Никаких „я“... Мы должны быть материалистами не только на словах, но и на деле... Да, да... Никаких „я“... Разве вы не помните слова многоуважаемого нашего Льва Борисовича Каменева: „Потерянная Советской властью копеечка не улетает на небо, а самым настоящим образом оседает в карман к нэпману...“
И Ленин громко рассмеялся.
— Прекрасные слова.
Андрей Завулонов тоже рассмеялся и стал доедать свиную котлету.
— Готово? — спросил Ленин.
— Да,— ответил Андрей Завулонов.
Ленин взял Андрея Завулонова под руку и повёл его к выходу. Когда они вышли на Арбатскую площадь, стало уже темно. Электрические луны раздвигали мглу вечера.
— Вахмистр, вахмистр! — закричал Андрей Завулонов и рванулся за вахмистром.
Но Ленин крепко держал его под руку.
Андрей Завулонов глазами бежал за вахмистром, прыгал на него синими жилками. Андрей Завулонов совершенно позабыл, что рядом с ним стоит его любимый вождь — Ленин. Он бежал и бежал глазами за вахмистром. А вахмистр, как нарочно, остановился на конце Арбатской площади, как раз против Художественного театра, скалит редкие зубы, топорщит рыжие усы, вскидывает коричневым глазом: я жду, мол.
— Вахмистр! Вахмистр! — кричал, дёргался Андрей Завулонов.
Ленин сокрушённо покачал головой, провёл ладонью от затылка до лба и с болью в голосе сказал:
— Вы немного воняете, товарищ Завулонов... Вы на арене нэпа спасовали... Да и на фронте гражданской войны, как я помню, вы изрядно пахли идеализмом... Да, да... Даже порядочно... А теперь совершенно спасовали... Прощайте... Всего хорошего... Вам с рабочими не по пути…
Андрей Завулонов вскрикнул и бросился за Лениным, но тут же остановился и захохотал: перед ним стоял вахмистр, а за вахмистром — ещё вахмистр...
— Здравствуйте! Это вы дали мне покурить?
— Моё почтение!
Так, здороваясь, кричали вахмистры. Так кричала вся Арбатская площадь.
— Это вы дали мне покурить?
Андрей Завулонов вытянулся и — бегом через Арбатскую площадь на Воздвиженку.
— Ага! — кричали вахмистры.— К Шапирштейну!
— Ага! К Шапирштейну! — кричала Арбатская площадь, а за ней Воздвиженка, улица Герцена, Тверская…
Андрей Завулонов не бежал. Андрей Завулонов летел, даже можно сказать, Андрей Завулонов не чувствовал себя. Андрея Завулонова не было: он весь расщепался, рассыпался на синие жилки и, жилками подпрыгивая, скакал на Кузнецкий Мост, к магазину Исаака Шапирштейна.
— Стой! Стой! — кричали вахмистры.
— Стой! Стой — кричала мостовая.
Андрей Завулонов дико заметался по Кузнецкому Мосту, отыскивая магазин Исаака Шапирштейна.
Магазин Исаака Шапирштейна пропал, провалился.
Вместо магазина Исаака Шапирштейна — другой магазин. И много магазинов. Магазин на магазине: тут магазин Абрама Френкеля, тут магазин Яна Вельможного, тут...
...тут...
...тут... магазин Ермолая Облапина... тут...
...а Исаака Шапирштейна... нет...
— Стой! Стой!..
Андрей Завулонов, изгибаясь и расталкивая перепуганный жир, одетый в шелк'a, в трико, веером синих жилок метнулся в ярко освещённый подъезд пятиэтажного дома...
— Стой! Стой!
И видит Андрей Завулонов, как подъезд наполняется вахмистрами. Наполнился. И как эти вахмистры, держа под мышками толстые портфели, взбирались к нему по ступенькам всё выше и выше... И он, Андрей Завулонов, всё выше... выше... и... Андрей Завулонов на пятом этаже, нагибается через перила, хохочет в пролёте лестницы.
— Хе-хе. Хе-хе.
А когда вахмистры добрались до пятого этажа и только что было хотели ему сказать:
— Не бойся, мы спецы!
Андрей Завулонов широко растопырил пальцы, приставил их к носу и выставил навстречу вахмистрам, а потом подпрыгнул — и в пролёт...
— Сто-о-ой!
...Но было поздно. Там уж, внизу, на мраморных плитах вестибюля лежало серое пятно, а вокруг него огненным венцом густые капли крови.
Лестница глухо гудела.
...А в этот день по Кузнецкому Мосту и по другим улицам к мавзолею Ленина проходили миллионные колонны рабочих и крестьян.
1924 г. Июль
Сергей МАЛАШКИН
ОГЛОМОНЫ
Рассказ
Борода у дяди Сергея большая, до пояса, с проседью, в ветер раскалывается на две самостоятельные половинки, бьётся, подлезает в подплечье, в подмышки, вырваться хочет, куделью промчаться за сухой металлической листвой через выгон, огороды и поля, на волю.
—Ээх!
Нос у дяди Сергея тонкий, правильный, с резким двоением на самом кончике: по тонкому раздвоению носа разгадывают невинность девушек,— такая примета в народе имеется. Но эту народную примету не подставишь, не прилепишь к дяде Сергею: он герой, трёх молодух в гроб вогнал, хотел было четвёртую — поп не дал.