Луна в кармане
Шрифт:
раз, я уже буду миссис Марк МакКормик, - она пролетела к двери и открыла ее.
– О боже, - пробормотала Изабель, и я с удивлением поняла, что она вот-вот расплачется.
– Я вам позвоню, девчонки, - пообещала Морган и была такова. – Пожелайте мне удачи! – донесся
с улицы ее голос.
– Удачи, - отозвалась я, и она помахала. Сегодня она была счастливее, чем когда-либо за все время
нашего знакомства. Я повернулась к Изабель, ожидая, что она что-нибудь скажет, но девушка
лишь
Кто-то осторожно потряс меня за плечо.
– Коли.
Я открыла глаза, сперва даже не сообразив, где нахожусь. Оглядевшись, я поняла, что сижу на
голубом стуле, а на моем плече лежит рука, покрытая пятнами краски. Ну конечно же, я у
Нормана.
– Сколько времени? – поинтересовалась я, чувствуя странную сухость в горле, какая бывает, когда
просыпаешься от глубокого сна.
– Десять тридцать, - Норман вытер ладонь о салфетку, вытащенную из кармана. – Ты заснула?
– Извини, - я потрясла головой и выпрямилась. – Все, теперь я бодрствую.
Зазвонил телефон – так громко, что я аж подпрыгнула на месте. Норман невозмутимо направился
на свое место. Еще один звонок.
– Норман.
Он не обратил на меня внимания, поднимая с пола брошенную туда кисть.
Три звонка. Четыре.
– Норман, - закусила губу я. – Пожалуйста.
Включился автоответчик.
– О господи! – воскликнула я. – Не могу я это терпеть!
– Хочешь, чтобы я ответил? – вдруг спросил он. Я так и замерла с открытым ртом.
– Да, - слетело с моих губ раньше, чем я успела поразмыслить над вопросом. – Но…
– Ты уверена?
– Норман…
Но он снова не стал слушать меня, подойдя к телефону и поднимая трубку.
– Алло.
Я притихла. Это ведь тоже не мое дело. Зачем, Коли, ну, зачем? Я начала разглядывать до
мелочей знакомые рисунки на стенах, стараясь не прислушиваться к разговору. Меня это не
касается.
Ну что же там говорит его отец?!
– Мы уже говорили об этом, - устало ответил Норман. – Никто не просит тебя мне помогать. Я
ничего от тебя не жду и сам во всем разберусь.
Может быть, мне стоит уйти, чтобы не быть третьей лишней в их разговоре? Но едва я
приподнялась, как Норман жестом приказал мне оставаться на месте, даже не оборачиваясь.
– Поверить не могу, - проговорил он в трубку и рассмеялся странным, ничуть не веселым смехом. –
Я всегда думал, что ты хотя бы попытаешься понять, как для меня это важно. Правда, я думал. Но
ничего из этого я не ожидал.
На том конце провода его отец повысил голос, и Норман прикрыл глаза.
– Неважно, папа. – Он
головы. – Слушай, ты можешь сколько угодно говорить, что это ничего для тебя не значит, но это
не я названиваю каждый вечер, а ты.
Некоторое время он молчал, слушая отца. Я не могла разобрать ни слова. Через минуту Норман
молча повесил трубку.
– Норман… - тихо произнесла я. Он смотрел на свои руки и тер пальцем пятно от красной краски на
тыльной стороне ладони. – Мне очень жаль. Я не…
– Забудь, - вскинул он голову, - все нормально.
И он снова вернулся к рисунку, взял палитру в руки. Он выглядел уставшим, и я вспомнила, как
однажды видела его спящим. Не отец ли тогда ему снился?
Я выпрямилась, подняла подбородок. Мы оба молчали.
– Я вроде как единственный ребенок в семье, - вдруг заговорил Норман, - который не пошел по
той дорожке, которую спланировал для него папа. Профессия художника выводит его из себя,
искусство для него – это кожаные сиденья в автомобилях и игра в покер.
Я улыбнулась. В открытую дверь ворвался ветерок, и мобильники под потолком закачались,
постукивая друг о друга.
– Мне нравится, - заметила я, указав на них.
– Да? Спасибо. А я люблю их форму. Вообще формы предметов всегда казались мне чем-то
интересным. Из всех уроков в школе я больше всего любил рисование и геометрию. В ней есть
что-то стабильное. Аксиомы и теоремы никогда не меняются, в них все понятно и логично.
– Логично, - эхом откликнулась я.
– Хорошо, когда что-то остается неизменным. Ты как бы можешь пройти тысячу миль, а потом
обернуться и увидеть, что какие-то вещи все такие же, какими ты их помнишь. Стабильность.
– Это замечательно, - отозвалась я тихо. – Стабильность.
Несколько минут мы молчали. Я все еще чувствовала свою вину за то, что только что произошло,
пусть даже он и сказал, что все в порядке.
– Норман.
– Да, - он поднял на меня глаза чуть позже, чем ответил, и момент был упущен. Но сказать что-то
мне по-прежнему хотелось.
– Помнишь, ты как-то спросил, нет ли у меня вещей, о которых мне не хочется говорить?
Он почесал затылок.
– Ага, было дело.
– Так вот, они есть. – Я сняла очки. – То, какой ты видишь меня сейчас… Это не настоящая я.
Обычно я не такая.
Он приподнял бровь.
– Дело в том, - продолжала я медленно, вцепившись пальцами в стул, - что дома меня все
ненавидят.
Я думала, он остановит меня, но он ничего не сказал. Этот момент всегда самый страшный: ты