Лунная афера
Шрифт:
– Согласен, – кивнул Матюшин. – И вообще, считаю, что на ту сумму, которую американцы затратили на программу «Аполлон», проще шесть раз высадиться на Луне, чем выдумывать аферы, строить и запускать полноразмерные макеты и пудрить мозги всему миру. Только один старт тяжелого носителя «Сатурн-5» стоил в сегодняшних ценах более миллиарда долларов.
– Представляю, во сколько обошлась вся программа. Дороговатая получилась бы афера…
Ближе к ночи экипаж снова проверил все системы и только после этого перебрался в бытовой отсек для отдыха.
* * *
Среди глубокой
– Миша, подъем! Злые духи нашего корабля снова активизировались.
Как и в прошлую ночь со стороны кормы доносилось мерное шипение, а слабая гравитация прижимала тела космонавтов к переходному люку.
– Чувствую, скоро у нас начнутся проблемы с топливом, – ворчал Матюшин, привычно усаживаясь в рабочее кресло. – Значит, духи желают пощекотать нам нервы в паху?
– Или не хотят, чтобы мы не вернулись на Землю…
По отработанной схеме экипаж заглушил двигатель, определил скорость, после чего активизировал автоматику.
– Все, остаюсь дежурить в посадочном модуле, – сказал командир, завершив все действия.
– Правильное решение. Еще пара несанкционированных запусков и нам даже корректировать траекторию будет нечем, не говоря уж о полноценном торможении перед входом в атмосферу. Во сколько тебя сменить?
– Часа через три.
– Понял. Удачи…
Глава четырнадцатая
Российская Федерация; Москва
Обстановка была напряженной – в последние дни Центр управления полетами походил на растревоженный муравейник. Руководители Роскосмоса, Главного оперативного управления и собственно ЦУПа метались от одного стола к другому, советовались со специалистами, кому-то названивали по местным или прямым линиям, беспрестанно совещались в отдельных закрытых помещениях. Связисты копались в своем оборудовании и пытались докричаться до экипажа на резервных частотах. Офицеры и гражданские служащие практически не отходили от рабочих мест, лишь изредка передавая дела сменщикам, чтобы перекусить или пару часов прикорнуть в комнате отдыха.
По мере того, как корабль приближался к Земле, ситуация не становилась спокойней. Скорее наоборот – люди нервничали и переживали, не зная главного: живы космонавты или нет. Все было крайне запутано. С одной стороны, по данным российских локационных станций, следящих за ближним космосом, «Мир-экспресс» никуда не пропадал и после некоторой задержки на лунной орбите возвращался к родной планете в полном соответствии с утвержденной программой. С другой стороны связь с экипажем была безнадежно потеряна. Космонавты не отвечали на запросы ни по одному из установленных каналов.
Слабая надежда решить проблему забрезжила, когда ветеран Роскосмоса – технический директор Сергей Ильич Филин – напомнил Воронцову о суперсовременном цифровом приемо-передатчике, в последний момент переданный экипажу Велесовым. Игорь Александрович тут же приказал Образцову связаться с миллиардером и позаимствовать
«Мир-экспресс» молчал, вследствие чего никто из находящихся на Земле специалистов не знал, что происходит на его борту. А там определенно происходило что-то странное.
Трижды по непонятным причинам кто-то включал маршевый двигатель, из-за чего наземная аппаратура контроля фиксировала разгон скорости. В первый раз двигатель успел проработать целых пятнадцать минут. Во второй раз – около семи. Третье включение было кратковременным – всего на несколько секунд, тем не менее у руководства Роскосмоса и специалистов Центра управления появилось беспокойство по поводу оставшегося на борту запаса топлива.
Почти постоянно находясь в ЦУПе, Игорь Александрович Воронцов внешне оставался невозмутимым. Зачем демонстрировать подчиненным ту крайнюю степень обеспокоенности, что сжигала его изнутри с момента потери связи? В прошлом он и сам дважды летал в космос – ему ли было не знать, что означала надежная связь с Центром управления. Это и помощь в трудную минуту, и моральная поддержка, и единственная связующая нить с Землей, дающая надежду выжить в экстренной ситуации. Да, помимо радиосвязи есть телеметрия и несколько закодированных каналов управления автоматикой. Но для рискующих жизнью людей очень важно именно речевое общение.
Жизнь в этом огромном и ответственном месте не останавливалась никогда. С верой в положительный исход полета трудились все – каждый специалист, будь он представителем разработчиков или поисково-спасательного комплекса, инженером связи или командно-измерительной группы, сотрудником Главной оперативной группы управления или простым уборщиком. На лице каждого читалось напряжение, усталость и… надежда.
Надеялся на успешное возвращение экипажа Басаргина и сам Воронцов. Правда ему эта надежда давалась куда тяжелее, так как знал он о полете несколько больше, чем любой другой сотрудник.
Часов двенадцать назад его будто невзначай навестил начальник службы безопасности корпорации Егор Донсков – невзрачный мужчина среднего роста и с такой же «усредненной» внешностью. Ранее он работал в ФСБ, отличался прозорливостью, педантичностью и умением организовать работу в своем подразделении. После подрыва автомобиля и гибели двух человек – водителя и Антона Захарова, служба безопасности вела собственное расследование.
– Игорь Александрович, у меня есть для вас пара интересных фактов, – сказал Донсков.
Занимаясь вопросами восстановления связи с космическим кораблем, Воробьев был на взводе, но безопаснику время уделил. Донсков был не тем человеком, который отвлекал по пустякам.
– Слушаю тебя, Егор, – кивнул он, когда они остались наедине.
– Мои друзья из ЦСН ФСБ сообщили, что подрыв автомобиля на Калужском шоссе был тщательно спланирован. Заранее заложенное взрывное устройство в районе ремонтных автодорожных работ кто-то активировал дистанционно. Целью атаки скорее всего стал пассажир нашего автомобиля – Захаров.