Лунная кошка

Пономарь Ольха

И старшая гаденько улыбнулась, похоже айкам не платят жалование.

Глава 6

Старшая проводила меня или, точнее сказать, отконвоировала до барака и сказала на прощание:

— На рассвете жду тебя на хозяйской кухне.

А я, аккуратно сняв одежду, застелила кровать и легла спать, события последних нескольких дней отзывались ломотой в теле и постоянной головной болью. Метка никак не проявляла себя и, вообще была больше похожа на рисунок

на коже, чем на магическую штучку.

Сон был поистине целебным, и когда меня разбудили разговоры пришедших рабов или слуг (я ещё не разобралась), я была полна сил и никакими хворями даже не пахло. Открывать глаза сразу не стала и была вознаграждена.

— Старшая сказала, это новая хозяйская айка, — донёсся до меня тихий чужой диалог.

— И чем же ему Шааха не угодила?

— Наш дор гурман, а Шааха слишком ревнива. Говорят, ревность портит все блюдо.

— Что ж, в любом случае, если она айка дора Лоргана, ее быстро переселят.

Постепенно разговоры стихли и мои чуткие уши уловили постепенно выравнивающееся дыхание у моих соседей. Только тогда я как могла тихо встала, поморщилась на чуть скрипнувшую лежанку и начала шариться в сумке — где-то там у меня была сменная одежда — чёрная блуза и штаны. Слабый свет от ночных светильников плясал по стенам.

— Ты куда? — тихий шёпот застал врасплох. Я обернулась, на соседней кровати сидела давешняя девочка с белыми волосами.

— По нужде хочу, — буркнула, обрывая любую приветливость.

— Позади нашего дома будет уборная для рабов.

— Угу, спи, — я закончила шнуровать блузку и теперь натягивала ботинки.

— Как тебя зовут?

— Перра, — почему-то мне не хотелось говорить правду, я все ещё надеялась вырваться отсюда.

— А меня — Иева, — донёсся шёпот мне в спину, я только плечами с досадой передернула. Заводить дружеские связи? Это не ко мне.

Завязала оторванную лямку узлом и осмотрелась: темнота густая, черничная, осязаемая, сюда бы мою вторую ипостась, что я здесь слабыми человеческими глазами увижу?

Припомнила давний трюк, зажмурила глаза, досчитала до двух десятков и открыла, ночь слегка прояснилась, но мне хватило. Ещё днём я примечала, где стоят строения, где ворота, где стражники и сейчас уверенно двинулась к выходу.

Ничего не происходило, я нашаривала ногой безопасное место, удостоверившись, что ничего не выдаст моего присутствия хрустом или иным звуком — переносила тяжесть тела на эту ногу и шла дальше. Долго ли, коротко, но до ворот я добралась. Здесь горели и чадили факелы и уже можно было действовать увереннее. Никакой охраны не заметила, и легко взялась за засов. Я успела даже открыть его и сделать пару шагов наружу, прежде чем уже знакомая боль скрутила меня, локализуясь в правой руке.

Я с большим усилием двинулась вперёд — прочь от рабства, прочь от дора.

— Глупая кошка, —

раздался спокойный голос позади. Я не стала оборачиваться, сосредоточившись на своих шагах. Ещё один, ногу приставить, и ещё один…

— Ты убьешь себя, — голос донёсся уже из тумана, в который меня погружал разум, спасая от страданий.

— Это… лучше… — фразу я не договорила, потеряла сознание.

Срочно вызванный Пакр только удивлённо поцокал языком, увидав, как далеко смогла уйти эта упрямая девушка. Он вопросительно посмотрел на своего дора, первый раз увидев того в растерянности.

— Видимо, придётся снять браслет, — Пакр осматривал руку, лежащей на траве Нимы.

— Я сниму с него заклятье, а сам браслет оставь.

— Но ведь это риск, Морада предупреждала о том, что Пернима не успокоится.

— Я готов пойти на это, никому не говори, забирай девушку и лечи. Если будет необходимо — подключи моих целителей.

— Хорошо, мой дор, — Пакр легко подхватил тело девушки и наклонил голову, в знак подчинения, а затем исчез в темноте.

— Лучше, чем что, кошка? — тихо прошептал мужчина, судя по голому торсу и пижамных штанах, выдернутый из кровати.

Приходила в себя урывками, звуки вокруг то усиливались до громкости городских труб, то стихали до тихого шёпота, открывшиеся глаза ясности не прибавили: картинка была размытой и плясала. Вспомнила развлечение детства, бродячий цирк и загадочный калейдоскоп. Именно там разноцветные кусочки стекла в хитроумном изобретении складывались в причудливые, волшебные картинки, никогда не повторяющиеся, живущие лишь миг.

Я снова закрыла предавшие меня глаза и провалилась в сон. Проснулась от боли и тут же вскрикнула, чем и привлекла внимание Пакра, старательно бинтовавшего мою правую руку:

— Потерпи, девонька, сама виновата, будь благодарна: дор в последнее мгновение остановил казнь.

— Казнь? — горло сухое, язык как наждак, голос вышел бесцветным и тихим, но кузнец услышал.

— А что должно следовать за преступлением? Наказание, а идти против своего дора — это тягчайшее преступление.

— Он не…мой дор, — облизнула губы, Пакр понял без слов и поднёс чашку с водой.

— Ты ещё не смирилась, деточка, — старик погладил меня по волосам, — смирись, так будет легче всем.

Вместо ответа, я лишь отвернула лицо к стене, злые слёзы душили меня, я обязана найти выход. И неважно, сколько времени мне для этого понадобиться, а пока поиграем в смирение.

Выздоравливала я медленно, Морада была мною недовольна:

— Толка нет, только похлёбку ест.

— Ты говори, да не заговаривайся, девочка смерти чудом избежала, — Пакр со свистящим звуком чистил длинный нож, тряпка мелькала туда, сюда.

— Если бы не ее собственная дурость, ничего бы не было.

— Случайность это…