Лунная радуга. Волшебный локон Ампары
Шрифт:
– Выше нам не нужно, – сказал Михаил, когда иссяк ленточный ручеек седьмого эскалатора. – Мы на уровне амфитеатра Зала коллегиальных собраний.
– Зал общих собраний внизу? – машинально осведомился Кир-Кор.
Вопрос гостя, видимо, озадачил эварха:
– Ах, вот как. Ты здесь впервые…
– Раньше я предпочитал другие заведения, остепенился недавно.
Полуянов хлопнул в ладоши – кисельно-брусничная стена дрогнула и подалась в стороны, обнажая похожий на рыбью глотку арочный проход. Лиловый свет проявил в арке неясные тени полупрозрачных искусственных
– Тут всего один зал, – объяснил Михаил. – Небольшой – на двести двадцать два места. Других залов нет. Если не считать таковыми расположенное под амфитеатром фойе и два вестибюля в самом низу.
– Н-да… для Форума, я бы сказал, небогато. А все остальное пространство в суперяйце занимает суперптенец?
Михаил таинственно промолчал.
Короткий коридор привел путников в полукруглый салон. «Комната за сценой», – определил Кир-Кор. Потолочные иллюминаторы, длинный хрустальный цилиндр олифектора, декоративные светильники, терминал… Во весь салон – светло-серый изгиб составного дивана, вписанного в полукруг стены, великолепные новопалехские гобелены; два низких столика из фигурного цветного стекла, колонка салонного бара. Полминуты спустя эварх и его гость сидели на мягких, как морская пена, диванных подушках.
Гость держал в руке бокал с холодной минеральной водой, подкрашенной чем-то зеленым, и, пока эварх был занят у терминала, разглядывал сияющий на противоположной, прямой, как хорда, стене светопластический пейзаж воздушного океана: в голубом небе – два огромных кучевых облака и серебристо-белые пучки лучей скрытого за облаками солнца… Он ощущал неуют. Не мог спокойно сидеть, пить воду и чувствовать за стеной, украшенной панно с изображением небесно-облачной безмятежности, нешуточный накал страстей участников Большой Экседры.
Михаил сделал финальный тычок пальцем в панель терминала, рассеянно произнес:
– Ты верно заметил. Наш яйцевидный теремок получил название Форум в общем-то незаконно. Роль настоящего форума, когда это нужно, исполняет у нас либо вместительный зал спортивного театра, либо представительский Зал Комента.
– Но Большой Экседре понадобилось собраться именно здесь. Это здание специальное? Для посвященных?
– В этом здании – АИЛАМ, – ответил эварх, многозначительно указуя перстом в зенит.
– Как интересно! – Гость изобразил на лице любознательность. – Что-то восточное слышится в этом слове – Айлам…
– АИЛАМ, – поправил Полуянов, – Академия интуитивно-логической аккомодации менталитета. Здесь найдешь практически все, чего достигли яйцеголовые мудрецы в сфере струм-логики за многие тысячелетия. Своего рода – философский храм.
Гость пригубил целебный напиток:
– Но тогда, может быть, мне здесь не место?
Вода имела горьковатый привкус неизвестной гостю душистой травы.
– В каком смысле «не место»? – спросил Михаил.
– В прямом. Как производителю фантастически изощренных увечий. Насколько я понял, мой случай – это не совсем то, о чем проповедовало ваше братство.
Полуянов резко поднялся. Запустил руку внутрь колонки ближайшего бара, вынул и вскрыл бокал с водой, подкрашенной
– Кирилл… мы пока не знаем, кто ты. Точнее сказать – не знаем наверное, кем или чем ты инициирован. От зала, где спорят философы, нас отделяет двойная стена, но я чувствую… буквально физически ощущаю напряжение людей, озабоченных этой проблемой. Фундатор считает тебя благовестом и благодатью Ампары… как и всех твоих соплеменников, впрочем. Однако многие его коллеги не могут преодолеть сомнений…
– Ты преодолел?
– Я бы еще немного поспорил с фундатором.
– В спорах рождается истина, – одобрил Кир-Кор. – Этакий прелестный Этимончик с младенчески пухлой, розовой задницей. Увы, младенец подрастет не скоро. А что пока?..
Эварх, не скрывая отвращения, понюхал желтую воду. Сказал:
– Если ты действительно инициирован волей Ампары, то производимые тобой увечья, хочешь не хочешь, придется считать естественными актами ожидаемого нами возмездия.
– Так считать тебе, конечно, не хочется.
– Да. Понимаю, что от меня ничто не зависит, но лично я не хочу.
– Я тоже, – проговорил Кир-Кор. – Мне тоже нужен душевный комфорт. Не хочу быть подпирателем вашего неба… Или того хуже – обермейстером вашего ада.
– Я могу примириться с наказанием смертью, – словно не слыша его, продолжал Михаил, – но все мое существо протестует против наказания изобретательно гипертрофированным уродством.
– Я не уверен, эварх, что на этом Ампара исчерпала свой творческий потенциал.
Застыв на месте, эварх невидящими глазами посмотрел на собеседника поверх стакана.
– Радуйтесь, братья, – произнес он и выцедил желтую воду. – Великая Ампара с нами!..
На лучезарно-воздушном панно распахнулись две округлые синие, как глаза неба, двери, через одну из которых вошел в салон Ледогоров. Вошел быстрым шагом, взбивая ногами длинные синеполосно-белые полы своей латиклавии. Кир-Кор поднялся навстречу и, не зная, куда деть бокал, поставил его на терминал рядом с зеркалом афтера. Обменявшись с Полуяновым церемониальными полупоклонами, экзарх едва ощутимо коснулся предплечья грагала затянутой в белую перчатку рукой. В легком, как вздох, и кратком, как взмах, касании успел отразиться калейдоскоп эмоций этого человека: признательность, радость встречи, озабоченность, вдохновенная вера и светлая мировая печаль. «Из другого теста он, что ли?..» – подумал Кир-Кор. В присутствии Агафона атмосфера безысходности, навеянная аргументами Михаила, уже не так свирепо давила на мозг. Фундатор окинул взглядом обоих пестователей Этимона:
– Вижу в ваших глазах пылкие отсветы догорающего взаимонепонимания.
Полуянов развел руками.
– Мы с эвархом спорили о сущности числа «восемнадцать», – уклончиво отозвался Кир-Кор. – Он утверждает, что это число – символ значительных перемен.
Ледогоров согласно кивнул:
– Он прав, это неплохо подтверждается опытом тысячелетий. Тебя конечно же одолевает скепсис. Ну что с того? Ты волен или принимать знаковые наработки струм-логики, или не принимать. В чем проблема?