Лунная Ведьма, Король-Паук

Джеймс Марлон

Приближаясь к дому воителя, на выходе она замечает женщину, которую прежде никогда не видела. Темная кожа, нагая грудь и ткань вокруг талии. В руках целая груда золотых блюд, кувшинов, кубков, а еще стрела, про которую Олу сказал, что это подарок от Короля, или Королевы, или кого-то, кто любит носить корону.

– Это всё не твое, – говорит ей Соголон.

– А ты мне что, указ или родная мать? – усмехается женщина.

– Свое ты с него уже заполучила.

– Он даже не помнит, где хранит свое добро. Приходится добирать

самой.

– Я тебе не верю.

– Малышка, я выгляжу так, будто мне на твои слова не насрать хотя б полраза? Не заставляй меня бросать всё это и тебя резать.

Рев, такой грозный и мощный, что Соголон подскакивает. Женщина со звоном бросает всё и кидается наутек. Лев бежит за ней несколько шагов, но та прибавляет ход. Вслед за Соголон лев заходит внутрь; останавливать его она не видит смысла. Старый воитель лежит, распластавшись на постели. У Соголон мелькает мысль, что он мертв, но тут он поворачивается на бок. Не хватало ей Кеме с его голым задом, так теперь вот еще один.

– Воитель Олу. Воитель Олу, проснитесь. Проснись, воитель!

Олу шевелится и что-то бормочет, но не просыпается. В себя он приходит от львиного рыка и ошалело вскакивает с кровати. Удивительно: совсем рядом с местом сна у него лежит копье. Он хватает его, собираясь вроде как метнуть, но тут замечает Соголон. Снова львиный рык. Командир бросает копье и трет глаза:

– Что вы двое делаете в моем доме? Поспать не дают.

– Тебя грабила твоя шлюха, – отвечает Соголон.

– Кто?

– Твоя шлюха.

– В такую рань у меня в доме дворцовый лев и придворный шут. Какая неказистая шутка.

Разглядывать еще одного обнаженного мужика Соголон не с руки, но что делать, если он прямо перед ней. Старик поджар и мускулист, как из какого-нибудь кочевого племени; каждая из его конечностей исполосована шрамами – не узоры и не татуировки, а грубые шрамы войны. Волосы на груди и над членом подобны волосам на подбородке, черные с беловатой проседью. Встретившись взглядом с Соголон, он хмурится, видя, что она изучает его.

– Я тебя знаю, но не припоминаю твоего имени, – говорит он.

– Соголон.

– Соголон? Из племен буша?

– Не трогай мое имя, старик.

– А это что за друг, рядом с тобой?

– Это лев.

– Умно. Ты смотришь в воздух и предлагаешь мне его нюхнуть, или зачерпываешь воды и говоришь: «Посмотри, вот вода».

– Почему в Фасиси все такие грубияны?

Олу смеется:

– Потому что это Фасиси. Здесь все рождаются для войны, даже кормилицы. Деликатность у нас не в чести.

– Может, если ты не будешь возлежать со шлюхами, в тебе и грубости спросонок поубавится?

– Посмотрите на эту девочку! Уж не думает ли она, что может испытывать мое терпение в моем собственном доме? Кто же из нас грубиян?

– Я не…

– Не смей переступать даже порог моего дома с мыслями о твоем праве судить о том, что я здесь делаю.

Соголон примолкает, надеясь,

что сожаление на лице позволяет ей не извиняться вслух.

– Лев, у меня ощущение, будто мы с тобой в одних рядах сражались на войне, – говорит Олу, подходя ко льву и почесывая ему гриву. – Или, может, то был твой отец? Ладно, мне с вами некогда. Сейчас я займусь приготовлением кофе.

– Разве у тебя нет женщины, которая бы делала это за тебя?

– Девочка, к чему ты здесь, в моем доме?

– Я видела, как у нас кофе готовит повар. Я могу приготовить не хуже.

Воитель идет искать свою мантию, а Соголон направляется к очагу, разжигает огонь и варит ароматный напиток. Все вместе они выходят на террасу, где лев укладывается и блаженно нежится на солнце.

– Соголон, – молвит Олу.

– Ты разве помнишь?

– Иногда.

– Кто-то нынче ночью влез ко мне в комнату. Если я сейчас пойду к кому-нибудь с этим рассказом, там могут счесть, что мне в голову проникли бесы, – признается она.

– Так кто же это был?

– Такой, похож на мальчика. Но только лицом. Ноги длиннющие, как у паука, руки тоже, и он ползал по потолку. Черный-пречерный, как смоль, по потолку бегает как по полу. А потом он бросился на меня, но я кинула в него лампу, и он загорелся.

– И что дальше?

– Дальше он сбежал через окно. Тогда я вышла из комнаты и улеглась спать со львами – вот с ним. А сегодня утром проснулась у себя, как будто кто-то уложил меня обратно в постель и привел в порядок мою комнату. Вид такой, будто прошлой ночью, кроме сна, ничего и не было. Вот что было, военачальник.

– Просто Олу. Я теперь ни над кем не начальствую.

Как раз сейчас Соголон видит его голову. Она перед ней всё это время, но только сейчас она видит это место. Там не сквозная дыра, а похожий на звезду шрам с рубчиками, где не растут волосы.

– Гадкие странности творятся здесь с некоторых пор, только не помню, с каких.

– Ну хотя бы примерно? – допытывается Соголон.

– Затрудняюсь сказать.

– А кто такие сангомины?

– Когда ты произносишь это слово, я вижу одну и ту же рыжую образину. Аеси.

– Моей хозяйке одна дама рассказывала, что он привел их сюда, когда никому не удавалось излечить недуг Кваша Кагара.

– Помню что-то в этом роде. Они его не излечили. Да, не излечили, но пустили слух, что на короле лежит заклятие. После этого в голове пошла сумятица. Ничего не помню.

– Может, у тебя об этом где-нибудь записано?

– Может быть.

В поисках записей они осматривают стены и пол.

– Ищи красные буквы или собаку со змеиным хвостом, – говорит Олу.

Одну такую Соголон обнаруживает невдалеке от отхожего места, другую под ковриком с предупреждением об Аеси и еще одну под кучкой исподнего, что лежит на полу. Эту одежду Олу бдительно выхватывает у Соголон из рук – застенчивость, вызывающая улыбку.