Лунная Ведьма, Король-Паук
Шрифт:
– Ну-ка подвинься, – велит канцлер мальчику.
– Это что еще за вольности? Наследный принц здесь я! – раздается упругий голос, и в зале появляется принц Ликуд.
Соголон видит его впервые. Придворные припадают на одно колено так быстро, что стоять остается только она одна; от резкого нырка она едва не теряет равновесие. Принц Ликуд взбегает по ступенькам к трону и останавливается, взирая сверху на принцессу, которая сидит безмолвно, как статуя. Принц шлет толпе улыбку – момент, когда становятся видны его густые брови над щелками сощуренных глаз, а также борода и лохмы
Ручные питомцы.
Даже тот, что старше, из белой глины, смотрит так, словно ждет от принца порции объедков. Красно-синяя девчонка-ящерица расчищает себе путь к трону, просто проскальзывая через людей. Ползун всё еще карабкается поверху, как бы высматривая с потолка жертву. Соголон наклоняет голову.
Принц плюхается на трон примерно так же, как принцесса.
– Ну что, сестра, излагай новости, – говорит он с томным взмахом ладони.
Ползун смотрит на люстру и примеривается, думая на нее скакнуть. Но под тяжелым взглядом Аеси пятится, сползая по углу окна на подоконник.
– Только смотри, чтоб хорошие, – уточняет принц.
– Значит, новостей тебе? – едким голосом спрашивает принцесса.
– Эмини, надо не так. Не в твоем обычном духе, словно плевок ядом.
– Ну тогда…
– Давай нежнее. Поэтичнее.
– Значит, тебе поэтичности? Тогда изволь.
Эмини теперь стоит. Оба выглядят так, словно общаются не друг с другом, а с собранием.
– Как насчет загадки? Угадай, кто только что покинул королевский двор?
– Терпеть не могу загадок! К чему это выворачивание мозгов?
– Отвечу: Чики Гоньо.
– А я имел ее спереди или сзади?
– Раз такое дело, то сзади, дорогой брат. Поскольку посол Чики – мужчина.
Соголон поднимает глаза, ожидая увидеть на лице принца насупленность, и не ошибается. Но кроме того, она перехватывает на себе взгляд того ползуна. Из сидячего положения он переходит в полустойку, готовясь взобраться по стене. Видимо, чтобы проползти верхом и оттуда свалиться прямиком на нее.
– Посол Чики? Ах да.
– Он еще дарил тебе на тезоименитство красного коня.
– Да-да, конечно.
– Посол из Увакадишу.
– Вон оно что. Хорошо.
– Как раз ничего хорошего. Увакадишу ждет, что мы скрепим договор, согласно которому не будем к ним вторгаться – то есть не делать встречных ходов. В противном случае они прибегнут к помощи Юга.
– Отец всегда говорил, что Увакадишу – это Север. Ему это
– Но он же говорил и то, что любая земля южнее реки Кеджере – это Юг.
– Отец, должно быть, имел в виду южан и их жизненный уклад, сестра. Отсталые, темные люди, а их женщины берут в рот мужские отростки. Уж на что они им!
Соголон поднимает глаза, ожидая шепотков и смешков из толпы; именно это и происходит.
– Они, видите ли, желают знать, зачем мы собираем близ Кровавого Болота войска. Я сказала, что никто ничего не собирает, а учения – это у нас так принято. Так мы защищаем восточное побережье от пиратов.
– Мы в самом деле так делаем?
– Нет. Мы собираем войска.
– Ну и хитра же ты, сестра. Гляньте на эту провозвестницу войны!
– Уйдите все.
– Что? Но я не виделся со своими старыми друзьями аж… с прошлого вечера! – возмущается принц. А затем покорно вздыхает: – Ладно. Вы мне все надоели. Все вон!
Уходят все, кроме Аеси. Соголон в общем потоке идет к выходу, но в коридоре задерживается. Постепенно растворяется под сводами болтовня куртизанок, и воцаряется тишина, после чего становятся слышны голоса из глубины зала. Соголон идет на это впервые – обычно все разговоры до ее ушей доносит по своей воле ветер. На этот раз она прикрывает глаза и сосредоточенно думает о ветре, несущем ей голоса. Вскоре ей в уши вливается прохладный сквознячок.
– Братец, хватит прикидываться. Зрители ушли.
– Когда передо мной наследная принцесса, а я гребаный принц без титула, ты можешь отдавать мне приказы. Однако ходят слухи, сестра, слухи о брожениях. О недовольстве…
– Лазутчики сообщают, что король Юга собирается вторгнуться в Калиндар морем. Увакадишу либо окажет им помощь, либо даст их воинству беспрепятственный проход, – говорит Эмини.
Судя по молчанию, это его ошеломляет. Он молчит так долго, что Соголон приоткрывает дверь и осторожно заглядывает внутрь.
– У тебя есть доказательства? – спрашивает наконец Ликуд.
– Я, кажется, сказала: у нас есть лазутчики. Барабаны на Севере и особенно на Юге вещают, что Король погружен в свои думы, – говорит она.
– Ну погружен и погружен.
– Король вот уже десять и две луны как прикован к постели. Что значит это самое «погружен», знают уже все, брат.
– Значит, надо укрепить Калиндар и покарать Увакадишу за предательство. Послать знак всей империи.
– Так нас не предавал еще никто, – вставляет Аеси.
– Что нам мешает взять и послать весть? Послать весть, чтобы Увакадишу был сокрушен и наказан.
– Но есть ли смысл сокру…
– И тем подать наглядный пример, сестра, чтоб впредь неповадно было. Мне доносят, что король Юга сходит с ума. Такое бывает, когда твоя мать тебе же и сестра.
– Дипломатичность – явно твой дар, брат.
– А вот сарказм явно не твой. Всякий раз, когда мы говорим, что Король погружен в свои думы, им слышится, что Король слаб. Затем их посол приходит ко двору и обнаруживает, что ему приходится иметь дело с женщиной на троне. Ну и, понятно, это провоцирует в нем дерзость.