Лунный князь. Беглец
Шрифт:
— Если ты отдашь принца нам, мы оставим тебе свободу, Ринхорт. На определенных условиях.
— Каких? — поинтересовался рыцарь, и у меня все внутри похолодело. Он решил торговаться? Предатель!
— У тебя не будет хозяина, и ты сохранишь свободу, — соблазнял жрец сбежавшего раба. — Но ты слишком опасен, Ринхорт. Потому оставлять тебя совсем без надзора мы не можем. Ты обязуешься, куда бы ни отправился, сообщать ближайшему слуге Эйне о своем прибытии на подконтрольные ему земли, если таковой жрец будет на этих землях. Кроме того, ты поклянешься не вредить ни служителям
— А вашим дарэйли?
— Я же сказал: ни нам, ни нашему имуществу. И ты дашь клятву в круге, что…
Ринхорт перебил его, расхохотавшись:
— В круге? Ты считаешь меня таким глупцом, чтобы я по своей воле ступил в круг и снова стал имуществом?
Жрец пожал плечами, и его голос стал еще тише и как будто поскучнел:
— Для того, чтобы приструнить сбежавшего раба, совсем не нужен круг. Ты же понимаешь, что твоя якобы свобода — только иллюзия. Мы можем в любой момент вернуть заблудшую овцу в стадо или прирезать.
Пока он говорил, я наблюдал за зверем. Его немигающий взгляд был на диво разумен, изучающ. При слове "имущество" зрачки твари резко сужались, словно от гнева, а желтая радужка вспыхивала.
Ринхорт, втихаря подмигнув мне, сделал вид, что задумался:
— Каким же образом ты сможешь меня вернуть, жрец, если я не хочу возвращаться? Не жалко тебе таких милых и пушистых кисок? Одну ты уже потерял. Со мной тебе не справиться, и ты должен это понимать, если не совсем дурак.
"Киска" фыркнула и демонстративно зевнула во всю внушительную пасть. В такую и теленок войдет целиком, без надкусываний.
— Самым простым, — в голосе слуги Эйне прозвучала усмешка. — Все вы сотворены с помощью нашей человеческой плоти, и ваша живая плоть подвластна иерарху сферы Существ.
— О, так перед нами — сам иерарх? — Ринхорт, не разнимая сложенных на груди рук, повел смоляной бровью.
В воздухе загрохотало, хотя на небе — ни облачка. Между деревьев, срезая ветки, пронесся смерч и замер рыхлой стеной, отсекшей нас от жреца. Теперь стало понятно, почему Ринхорт тянул время: чего только не призвал дарэйли металла из окружавшего нас глухого и безлюдного, казалось бы, леса. Я разглядел и наконечники стрел, и ржавые топоры, и серпы, и мечи, в том числе обломки.
Все это устрашающе копошилось, лязгало, грозя перемолоть Гончара в пыль. Его зверюга ощетинился, прижав уши с кисточками, а из кустов, прикрывавших лучников, раздались испуганные крики. Нетрудно догадаться, что весь отряд был внезапно обезоружен.
Вскинув руки, жрец что-то забормотал себе под нос.
Я не понимал, почему рыцарь сразу не бросил всю эту груду железа на врага, и поднял взгляд на Ринхорта. Дьявол! А ведь наши дела, похоже, совсем плохи: он стал белее мела, словно из него одним глотком высосали кровь, лицо дергалось, на лбу выступил пот, по доспехам пробегали судороги, — дарэйли пытался принять боевую форму, но что-то ему мешало.
Самое паршивое — я ничем не мог помочь. Подтянув обломанную ветку, я поднялся, стараясь не опираться на поврежденную ногу. Полосатая зверюга, не сводившая с меня
Гончар, бормоча заклинание, вытянул ладони вперед и тут же, сжав кулаки, как будто поймал что-то невидимое, рванул на себя. Ринхорт пошатнулся. Груда металла, висевшая в воздухе, с грохотом упала.
Непроизвольно я вцепился в дарэйли свободной рукой. Мой друг выпрямился, и оружие снова взвилось в воздух, но и только. На атаку сил дарэйли не хватало.
— Иди ко мне, раб! — приказал иерарх.
Ринхорта как будто перекрутило. Сквозь сжатые зубы вырвалось рычание.
— Ну, нет! — процедил он.
Железное облако снова осыпалось, а рыцарь со стоном рухнул на колени. "Черт, пора вмешаться. Твой ход, Райтэ!" Положив ладонь на плечо Ринхорта, я крикнул:
— Остановись, жрец! Я пойду с тобой сам, если вы все оставите этого дарэйли в покое отныне и навсегда.
— Не смей! — прохрипел рыцарь.
— Я сам за себя отвечаю, — тихо ответил я. — Им нужен я, а не ты.
— Какой же ты еще глупый мальчишка! Они не оставят меня на свободе.
Иерарх опустил руки на круг, висевший у него на груди.
— Моей клятвы будет для тебя достаточно, ваше высочество? — спросил он.
— Нет, — я изо всех сил сдерживал идиотскую улыбку. — Мне нужна клятва обоих Сферикалов.
— Ты смеешься, принц!
— Как можно в моей ситуации? — поморщился я: неужели на моем лице все написано аршинными рунами? Вот на обширной морде зверюги, уставившейся на меня с явным презрением, такие руны вполне уместились бы. Оторвав взгляд от помеси тигра со слоном, я с вызовом посмотрел на жреца. — В качестве компромисса предлагаю следующее: я принимаю твою клятву, но ты отдаешь мне свой знак. Ринхорт сейчас уходит, и никто ему не препятствует, и только тогда я иду с тобой. Я ведь нужен вам живым?
— Не обязательно. Мне разрешено убить тебя.
Я покачал головой:
— Вынужден огорчить — не получится. Видишь ли, в Лабиринте я научился многому, в том числе… не умирать.
Они же не знают, чего от меня ожидать, правда? Зато помнят, что я вернулся из Тьмы после десяти лет отсутствия. Вывод: поначалу они проглотят все, чем я их буду кормить. И начнут изучать, что съедобно, а что лучше выплюнуть.
Ринхорт уже пришел в себя, поднялся с колен и, ухватив меня за плечи, тряхнул как следует. Я едва сдержался: нога-то не железная, а ей сегодня весьма досталось.
— Ты сошел с ума! — убежденно прошипел он. — На кой ляд я тогда старался сделать из тебя воина?
— Ты нужен мне живым и свободным, — отрезал я. Еще не хватало, чтобы он помешал моему замыслу.
Жрец скинул капюшон. Он оказался абсолютно лыс, хотя не выглядел старым, а его улыбка на желтом лице с натянутой, как пергамент, кожей, не предвещала ничего приятного для моего ближайшего будущего. Цепкий взгляд темных глаз был физически ощутим: мне показалось, что по моему телу поползли пауки, оплетая невидимой паутиной. Заклинаний я не слышал, и губы жреца не шевелились, но я чувствовал: каким-то образом иерарх пытается подавить мою волю. Помедлив, он согласился: